Невозможность, в коей нахожусь, по сим причинам, помочь подполковнику Герасимову принятием его опять на службу заставляет меня тем более чувствовать несчастное положение семейства его, которому, желая помочь, сколько от меня зависит, прошу покорнейше ваше высокопревосходительство доставить мне к тому случай.

Прошу вас быть уверенным в истинном моем к вам уважении, с коим остаюсь Вам доброжелательный

Николай.

26 июня 1819 г.

Лагерь близ Красного Села».

(Собственноручно.)

I

«Милостивый государь мой,

С. С.

Письмо ваше, от 27 марта, из Сальян, получил; при нем была записка о злоупотреблениях по Астрахани, никем не подписанная.

Свиданием с вами в Кизляре в первый раз в жизни и по свойствам нашим, смею думать, весьма различным, не мог я приобресть доверенности вашей и потому не решился верить, чтобы подобная записка могла быть вами ко мне доставлена; напротив, по нелепому сплетению оной, паче по гнусной клевете на астраханского губернатора, известного правительству примерным усердием и строгими правилами чести, должен я был думать, что она составлена каким-либо злобным доносчиком и, в поругание вам, подослана при письме от имени вашего; но знающие почерк ваш утверждают, что записка вся вашей руки.

Еще из уважения к летам вашим и носимому званию благородного человека колебался я дать вероятие. Прочел я в конце пасквиль, описание грабителей астраханской таможни, описание равнодушия неблагодарного правительства к подвигам вашим, неподражаемому бескорыстию и добродетели вашей, и не осталось ни малейшего сомнения, что составленный пасквиль принадлежит вам. Боюсь быть нескромным, описывая чувство, которое произвел во мне благородный и великодушный ваш поступок. Предоставляю вам определить меру почтения, коим я вам обязан.

Милостивый государь мой, ваш покорнейший слуга

А. Ермолов.

№ 1446. 19 мая 1820 года. Тифлис».

II

«Милостивый государь мой,

С. С.

Письмом из Сальян, от 27 июня, вы уведомляете меня, что, по истечении срока прежнего контракта, заключили вы с г. генерал-лейтенантом Мустафою-ханом Ширванским новое условие на отдельное содержание сальянских и других рыбных промыслов еще на десятилетнее время.

Ширванский хан уведомляет меня, умалчивая о условиях, им сделанных, и позволил себе не представить их на мое рассмотрение и утверждение. У обоих вас в предмете: беззаконное приобретение денег! И мусульманский невежда, и откупщик корыстолюбивый возмечтали без наказания уклониться от установленного порядка, который, впрочем, известен обоим: ибо при заключении в 1814 году контракта утверждение предвестника моего найдено было необходимым.

По сей причине и другим, не менее важным, уничтожил я сей новый тайный контракт, в отвращение нестерпимого зла, каковое влекут подобные своевольства, повсюду дав знать, чтоб оный признаваемо был не имеющим законной силы.

Вы, милостивый государь мой, лишены той выгоды, чтобы завести ябеду о том, что вы потерпели разорение от сделанных вами

приготовлений и издержек, ибо не было времени сделать оных по недавно заключенному контракту и по тому, что действие оного за четыре года впереди.

Имею честь быть и проч.

Ермолов.

№ 1837. 3 июня 1820 г. Тифлис».

III

«Милостивый государь мой

С. С.

На прошение ваше прошедшего 1819 г. 8 октября, заключающее в себе жалобу на содержателя кизлярских лодок, г. Углева, по собрании нужных сведений, ответствую. Содержатель, Таврило Углев, лов рыбы производит собственно в водах Талышинского ханства, отнюдь не захватывая вод генерал-лейтенанта Мустафы, хану Ширванскому принадлежащих. Напротив, сим последним отданы вам в откупное содержание острова: Штриты, Гордорела, Улаз, Калобукам, которые, по всем правдоподобным показаниям, прежде и весьма недавно составляли собственность Талышинского ханства. Есть даже на некоторых островах остатки жилищ талышинцев, и отцом нынешнего хана Талыша отдаваемы были сии острова в откуп. Самые контракты и условия, заключаемые с вами генерал-лейтенантом Мустафою-ханом, всего наиболее доказывают, что вышеозначенные острова ему не принадлежали; сведения сии собраны при предвестнике моем, генерале графе Тормасове.

Не имея права нарушать контракта, паче же охраняя важность утверждения оного бывшим здесь главнокомандующим, г. Ртищевым, уклонился я всякого разбирательства о присвоении, ширванским ханом сделанном. Жалоба, вами, милостивый государь мой, принесенная, заставила меня сделать таковое. И я побуждаюсь предварить вас, чтобы впредь воздержались беспокоить начальство затейливыми вашими просьбами, отвлекая чрез то его внимание от дел гораздо нужнейших, и сделали бы вашим приказчикам наставление не размножать ябед.

Думая утвердить основательность вашего иска, вы упоминаете о предписании г. Ртищева, данном генерал-лейтенанту Родгофу; но вы, конечно, забыли, милостивый государь мой, что содержание предписания сего взято из записки, поданной вами г. Ртищеву, которую, не хочу обманывать себя, не вы сочинили, но описали у какого-то ябедника, худо знающего обстоятельства здешнего края, описали рукою вашего писаря, и, по неосмотрительности вашей, оставленная здесь, хранится при делах. Итак, ссылаясь на защиту предвестника моего, вы только обнаруживаете чрезмерную его к вам снисходительность, которой я не имею и не желаю оказывать вам, вопреки моим обязанностям.

Ответствуя собственною рукою, хочу доказать вам, милостивый государь мой, что каждое дело, относящееся до вас, рассматриваю я сам. Впрочем же, при мне и нет правителя канцелярии, мошенника Чуксина, который во зло, но в пользу вашу, употребил доверенность моего предвестника, наклонив к признанию контракта, заключенного в противность установлений, запрещающих делать забои в реках судоходных.

Предупреждая вас, милостивый государь мой, что от меня даны будут приказания разрушить забои по фарватеру реки Куры и сделать их на такое расстояние, чтобы суда беспрепятственно проходить могли, и что впредь от поверенных ваших, ясно делающих по наставлению вашему ябеды, не будут принимаемы жалобы, которые не должны иметь места после точных предписаний, полагающих и границы водам ханств Ширванского и Талышинского.

Имею честь быть и проч.

А. Ермолов.

№ 2125. 27 июля 1820 г. Тифлис».

IV

«Милостивый государь мой С. С.

На письмо ваше, от 27 августа, ответствую. Напрасно вы изыскиваете причины, по коим не хотел я вас принять у себя: вы без ошибки найдете их в собственных ваших поступках, которые дают все права не иметь к вам, по крайней мере, ни малейшего уважения.

Первый контракт, заключенный вами с Мустафой Ширванским на десятилетнее содержание сальянских рыбных ловлей, не мог иметь силы без моего утверждения, и потому приказал я признавать его недействительным. В нем, сверх того, внесены были урочища, Мустафе не принадлежащие, которые потому только предоставлены вам были в откупное содержание, что вы нагло обманули моего предвестника, утвердившего контракт с чрезмерною для вас снисходительностью. Итак, за контракт, не имевший законного утверждения, весьма сомнительно, чтобы в роде задатка могли вы дать более нежели на 100 тысяч рублей вещами и деньгами, а если и дали что-нибудь, то, без сомнения, по прежним расчетам, до которых мне нет ни малейшей нужды. Я рассматриваю одни квитанции, которые должны вы иметь от бывшего хана, в получении им от вас откупной суммы.