– Не знаю, – смущенно ответила она.

– Ай-ай! Ты еще вполне представительная женщина.

– Наверное, у меня не было шанса.

– Это закон природы, – облизывая свои яркие губы, произнес он. – Мы с Евой очень счастливы. Да, уверяю тебя.

– Нам с Питером хорошо вдвоем, – ответила она, – только… я должна помочь ему преуспеть в жизни.

– Вполне естественно, – помолчав, важно заявил Ричард.

Его благосклонность несколько подбодрила Люси, она собралась с духом и не без трепета проговорила:

– Мы давно не виделись, Ричард. Наверное, в этом моя вина. Но теперь, когда Питер окончил школу, я хочу твоего совета и помощи. Поможешь мне с моим мальчиком?

– Помогу, – сразу откликнулся он.

– Поможешь мне с Питером?

– Да – сделаю то, что в моих силах, – уточнил он.

Она снова с облегчением вздохнула.

– Спасибо, Ричард, – с нескрываемым чувством сказала она. – Ты такой добрый! Не представляешь, чего мне стоило прийти сюда. Я не умею просить, но мне нужна некоторая помощь, чтобы он учился в университете.

– В университете?! – Потеряв обычное самообладание, он буквально подпрыгнул в кресле. – Боже правый, женщина, о чем ты толкуешь?

– Да… именно это я и сказала, – с запинкой подтвердила она. – Хочу, чтобы он выучился на врача.

– Отправить его в университет – и на медицинское отделение… – Ричард утратил свою импозантность и смотрел на Люси, вытаращив глаза. – Похоже, ты сошла с ума.

– Он умный, Ричард, – горячо проговорила она. – Он может получить стипендию. И я всегда хотела, чтобы у Питера было профессиональное образование. Хотела, чтобы он занялся медициной.

– Ты это не серьезно. – Подняв густые брови, он медленно покачал головой.

– Серьезно! – упорствовала она. – Я должна дать ему шанс.

Ее слова дали ему время прийти в себя – его брови опустились, и он овладел собой.

– Моя дорогая Люси, – начал он необычайно властным тоном, – ты, наверное, не понимаешь, о чем говоришь. К счастью, я-то понимаю. Ты никогда не сможешь обеспечить своему сыну столь дорогое обучение, даже с моей помощью. Я человек небогатый. У меня есть семья, о которой надо заботиться. – Сощурив глаза, он подался вперед, а она с напряженным лицом наблюдала за ним. – Как ты знаешь, мы отправляем Чарльза на стажировку в «Кидстон». Смею уверить, это стоит денег. К тому же надо учесть оплату обучения. Более того, я должен подумать о художественных наклонностях Веры. У нее замечательный талант. Сейчас она посещает занятия, а ее мать хочет, чтобы она поехала в Париж, если у меня хватит средств. Понимаешь, Люси, я деньги не печатаю. Пусть тебя не обманывает вид нашего дома или то, как мы живем. Нам приходится поддерживать определенный уровень, нравится нам это или нет. Как говорится, положение обязывает. – Он выставил руку, как бы протестуя. – Я не гордый. Часто я думаю, что хотел бы жить более скромно.

– Ты сказал, что поможешь мне! – с волнением воскликнула она, едва он умолк.

– Да! Да! – подхватил он. – Наилучшим образом. Я пользуюсь определенным влиянием и мог бы устроить твоего сына на должность клерка.

– Клерка! – резко повторила она.

– А почему бы и нет? – холодно спросил он. – Ты дала ему хорошее школьное образование. Пришло время, чтобы этот юноша сделал что-то для тебя. К тому же если он способный, то вскоре поднимется над конторским креслом. Предоставь ему самому пробивать себе дорогу.

– Оставь себе это конторское кресло! – с горечью воскликнула она. – Такая помощь мне не нужна. Мой мальчик достоин лучшего!

Ричард с минуту разглядывал сестру, потом многозначительно произнес:

– А ты не изменилась.

– Я изменилась, но не настолько, чтобы запихивать сына в контору, – с горячностью парировала она, – в то время как твои дети имеют все самое лучшее.

– Пусть для него что-нибудь сделают Муры, – сухо ответил он. – У этого трактирщика куча денег.

– Мне не нужна ни его помощь, – упрямо возразила Люси, – ни его деньги. И более того – позволь высказаться открыто – твоя помощь мне тоже не нужна.

– Не нужна?

– Нет! – возбужденно выпалила она.

Он холодно смотрел на нее, вертя в руках цепочку от часов, потом без всякого выражения заметил:

– Я с самого начала предупреждал, чтобы ты не связывалась с этой семьей, говорил, что пожалеешь об этом.

У нее сверкали глаза и трепетали ноздри.

– Да на что мне были твои предупреждения? – вскинулась она. – И теперь нет до них дела. Я ни о чем не жалею.

– Что ж, не скажешь ведь, что я не давал тебе совет, – спокойно произнес он. – Безумие – вынашивать эту мысль об университете. Тебе не повезло, и следует по одежке протягивать ножки.

– Мы уж как-нибудь позаботимся об этом сами.

Она принялась натягивать перчатки.

– Будь логичной, – настаивал он примирительным тоном. – Почему тебе непременно нужно плыть против течения? Попадешь на глубину и утонешь. Я предлагаю тебе разумную помощь. Найду мальчику какую-нибудь достойную службу. Его жалованье станет тебе хорошим подспорьем. Перестань гоняться за миражами. Довольствуйся тем, что имеешь.

Застегнув последнюю пуговицу на перчатке, Люси резко поднялась с бледным застывшим лицом.

– Увидишь, на что я способна! – дрожащим голосом произнесла она.

Неуклюже поднявшись на ноги, Ричард воскликнул:

– Не будь смешной, Люси! – (Ее эмоции действительно казались смешными, а накал чувств не соответствовал ситуации.) – Прислушайся к голосу разума. Откажись от невозможного.

– Прощай, Ричард, – сказала она.

От волнения у нее затряслись руки.

Несколько мгновений он смотрел на нее, потом невозмутимо пожал плечами.

– Конечно, если ты продолжаешь разыгрывать мелодраму, – фыркнул он, – то все это безнадежно.

Тут неожиданно распахнулась дверь, и в комнату с чарующей улыбкой впорхнула Ева.

– Ты ведь не собираешься уходить, Люси? – прошепелявила она. – Ты пробыла у нас совсем недолго.

– Боюсь, слишком долго, – натянуто ответила Люси, но ирония прозвучала жалко.

– Как жаль, что ты не останешься на ужин. И я хотела срезать тебе цветов из сада, – ласково приговаривала Ева, пока Люси шла к двери.

«Цветы! – гневно подумала Люси. – Просишь хлеба, а тебе предлагают цветы». Придет день, и она сама подарит Еве цветы – много цветов! Овладев собой, она попрощалась с братом и его женой, однако, шагая по ухоженной садовой дорожке, задыхалась от горечи унижения, и щеки у нее горели от негодования. Да, она унижалась, и ради чего? Ричард, имеющий возможность обучать своего сына юриспруденции и послать дочь в Париж, предложил ее сыну должность клерка, уподобил ее любовь к Питеру нелепой позе. И теперь он примется критически обсуждать этот инцидент с Евой. Плотно сжав дрожавшие губы, Люси шла, ничего не замечая вокруг. Разумеется, Ева тоже могла подлить масла в огонь – ее притворно-любезная манера оказывала на Ричарда свое коварное дурное влияние. Люси уже мысленно слышала непринужденный смех Евы, что заставило ее поежиться от стыда.