– Шестая центурия! – скомандовал Тигеллин. – Стройсь!

Солдаты бросились строиться в шеренгу. Макрон задержался, воспользовался подолом туники убитого гладиатора, чтобы стереть кровь со своего клинка, потом они с Катоном присоединились к остальным. На земле осталось лежать несколько тел, по большей части преторианцев; раненые стонали от боли.

– Последнее предупреждение! – крикнул Тигеллин оставшимся с оружием в руках гладиаторам, всё ещё не желавшим сдаться. – Мечи в ножны, или вы умрёте!

– Тогда лучше уж умереть! – ответил один из них, высокий и мускулистый человек восточной наружности. Его тёмные губы растянулись в яростном оскале, и он бросился вперёд, на преторианцев. Завязалась новая схватка, последовал быстрый обмен ударами – он напал на одного из своих врагов и заставил его отступить. Но тут двое других преторианцев навалились на него с обеих сторон. Он ухитрился парировать один выпад, но тут же получил удар мечом в бок. Он со стоном отпрянул от ранившего его клинка, но тут же получил ещё – в другой бок и в грудь. Ещё несколько безжалостных ударов, и он рухнул на землю и замер, истекая кровью.

Жестокий конец его безнадёжной выходки окончательно лишил остальных, ещё не сложивших оружия, силы духа. И они вложили мечи в ножны и отошли назад. Позади них, на дорожке за оградой, уже появился отряд ауксилариев с пилумами наготове.

– Как раз вовремя, – кислым тоном прокомментировал их появление Макрон.

Минуту спустя на сцене появился трибун Бурр и тут же расставил своих людей по обе стороны от шестой центурии лицом к гладиаторам. После чего промаршировал к смотровой площадке и отдал честь императору:

– Какие будут приказания, государь?

На лице Клавдия было ледяное, безжалостное выражение. Пальцами одной руки он барабанил по балюстраде, в другой по-прежнему крепко сжимал кубок с вином.

– Для тех, кто не п-п-повинуется императору, может быть одно нак-к-казание. Я бы всех вас велел перерезать, прямо здесь и прямо сейчас… если бы не вон то отребье. – Клавдий кивнул в сторону противоположного берега и толпы, что усеивала пляж и склоны ближайших к озеру холмов. Доносившиеся оттуда недовольные хлопки как раз достигли крещендо. – А так, – продолжал он, – вы ум-м-мрёте вон там, на озере. И это будет только справедливо. Бурр!

– Да, государь?

– Отведи этих подонков на корабли. Быстро!

– Есть, государь!

Недовольно оскалившись напоследок, Клавдий отвернулся от балюстрады и пошёл внутрь павильона. Бурр прошёл сквозь ряды своих солдат и приблизился к гладиаторам. Уперев руки в боки, он уставился на них.

– Вы слышали, что сказал император. Ступайте на корабли! На вашем месте я бы приложил все силы, чтобы представление было по высшему классу. Произведёте должное впечатление на толпу, тогда некоторые из вас уйдут отсюда живыми. Пошли!

И гладиаторы побрели к поджидавшим их кораблям.

– Быстрее! – заорал Бурр им вслед. – Вы уже и без того слишком долго тут болтались! Бегом, ублюдки, а не то я прикажу своим ребятам подгонять вас пилумами в задницу!

Гладиаторы прибавили шагу и рысью двинулись к берегу. Один из них задержался и боязливо приблизился к трибуну.

– В чём дело? – рявкнул Бурр.

– Господин, командующий нашим флотом убит. – Гладиатор показал на гладиатора, которого уложил Макрон. – И у нас теперь нет командира.

– Вот ты и будешь командиром. – Бурр ткнул его пальцем в грудь. – Получил назначение? Вот и действуй. И проваливай с глаз моих!

Гладиатор боязливо поклонился и бегом бросился к самому большому кораблю под алым вымпелом, трепетавшим на мачте. Когда последний гладиатор забрался на палубу, сходни втянули на борт и бойцы собрались на корме, чтобы нос поднялся достаточно высоко и гребцы смогли отвести судно от берега. На взгляд Катона и Макрона, которые принимали участие в кампании против пиратов, все эти манёвры жалкого флота, управляемого якобы персами и греками, представлялись довольно неуклюжими. И тем не менее при виде этих вроде как боевых судов, выходящих на гладь озера и выстраивающихся в боевую линию, толпа на том берегу вскочила на ноги и заорала от восторга. Недовольное хлопанье ладоней смолкло.

Поскольку гладиаторы больше не представляли опасности для императора, трибун Бурр увёл свою когорту, а шестая центурия заняла прежние позиции вокруг павильона. Мёртвые тела уже убрали солдаты вспомогательного отряда, а ранеными поспешно занялся императорский лекарь, которому вовсе не хотелось пропускать спектакль, разворачивающийся на глади озера.

Как только флоты выстроились в центре озера в две боевые линии в полумиле друг от друга, центурион Тигеллин обошёл своих людей. Катон с Макроном при его приближении вытянулись по стойке «смирно». Тигеллин остановился и некоторое время внимательно их разглядывал, прежде чем заговорить.

– Вы там быстро сообразили, – тихо сказал он. – Когда скомандовали собраться вместе.

– Нам показалось, что это будет самая лучшая тактика в той ситуации, мой господин, – ответил Макрон.

– Понятно. Такое впечатление, что ты привык командовать. Если не знаешь, то можно подумать, что ты раньше был командиром. Опционом или даже центурионом.

Макрон, не моргнув глазом, ответил:

– Спасибо, господин.

– Это вовсе не комплимент, Калид. Это результат наблюдения. Скажи-ка, как это вы, двое рядовых, сумели быстро сориентироваться и вести себя так, как люди, привыкшие командовать?

Не оставалось ни малейших сомнений: центурион что-то заподозрил.

Макрон спокойно сложил губы куриной гузкой:

– Тут нечему удивляться, господин. Когда человек поучаствует во многих кампаниях, как мы, он быстро соображает, что требуется в данной ситуации. Мы не раз попадали в такое положение, когда наш центурион выбывал из строя, получал по башке, к примеру. И опцион тоже. И тогда кому-то приходилось брать командование на себя. Со мной много раз так бывало, и с Капитоном тоже. Любой ветеран на такое способен, если он и впрямь стоящий солдат.

Тигеллин некоторое время обдумывал его ответ, потом кивнул:

– Да, так и должно быть. В таком случае, это просто отлично, что вы оказались на моей стороне. Когда настанет время, несколько умелых и решительных людей смогут изменить судьбу Рима. – Центурион подошёл ещё на шаг ближе и оглядел их обоих с головы до ног. – Вы явно нечто большее, чем я раньше думал. И лучше бы, чтобы это нечто оказалось в вашу пользу.

Катон нахмурился.

– Не понял, мой господин?

– Мне надо кое-что прояснить. И если окажется, что вы двое не то, за что себя выдаёте, тогда вы быстренько присоединитесь к Луркону. Так быстро, что и охнуть не успеете.

Ответа он ждать не стал, просто повернулся на каблуках и пошёл прочь. Катон озабоченно поглядел ему вслед и вздохнул: