Нарцисс кивнул:

– Так, государь. Я повсюду разослал курьеров сразу, как только узнал, что корабли погибли. Они повезли приказ реквизировать любое имеющееся продовольствие и средства транспорта и направить всё это в Рим.

– И тоже от моего имени, надо полагать?

– Да, государь, – ответил Нарцисс. – Как уже отметил префект, нельзя было терять времени.

– Понятно. – Клавдий посопел. – Т-т-такое впечатление, что управление Р-р-римом может отлично осуществляться и в моё отсутствие.

Снова возникла напряжённая пауза, прежде чем Клавдий заговорил снова:

– Как бы то ни было, даже если п-п-продовольствие будет реквизировано, оно прибудет в Рим в недостаточных количествах, чтобы спасти народ от голода. Так или не так?

– Увы, государь, это так, – ответил Нарцисс. – Именно поэтому ты и твоя семья должны уехать из Рима, пока опасность не минует.

– Уехать из Рима?

– Да, государь. И чем скорее, тем лучше. Прежде чем толпа вернётся с Альбанского озера и узнает, что произошло с кораблями, вёзшими зерно. Как только они об этом узнают, начнётся паника и беспорядки. И императорская семья окажется в опасности.

– Ерунда, – перебил его Гета. – Мои люди позаботятся об их защите.

– У тебя под командой девять тысяч человек, – сказал Нарцисс. – Толпа тебя пересилит, соотношение будет сто к одному. Даже преторианская гвардия не сможет устоять при таком перевесе.

– Ничего, сыграем и в такую игру. Пусть только попробуют сюда прорваться, сам тогда увидишь, что произойдёт.

– Если они перелезут через стену и ворвутся во дворец, понятно, что произойдёт. Они тут всех перережут. Невзирая на лица и ранги. Именно поэтому императорскую семью следует вывезти в такое место, где они будут в полной безопасности. Вне города.

Паллас покачал головой:

– Даже речи о таком не может идти. Император должен оставаться в городе, подавать пример народу. Фигурально выражаясь, разделять их страдания весь период, пока мы не справимся с нынешними трудностями. Если ты покинешь Рим, государь, они будут кричать, что ты бросил их на произвол судьбы. Ты потеряешь уважение народа, их любовь, их преданность. Такие потери долго потом придётся восстанавливать, годы понадобятся, если вообще этого можно будет добиться. Как один из твоих ближайших советников я убедительно настаиваю на том, что ты должен оставаться во дворце, под защитой префекта Геты и его великолепных солдат. Пока они в твоём распоряжении, я не верю, что ты и твоя семья подвергаются какой-либо опасности.

Нарцисс сделал полшага к императору:

– Государь, я протестую!

– Хватит! – Клавдий поднял руку. – Придержи язык, Н-нарцисс! Я должен подумать. – Он почесал свою растрёпанную седую шевелюру. С минуту он молчал, потом поднял взгляд на жену: – А ты что думаешь, моя м-м-милая? Что я должен делать?

Агриппина лёгкой походной обошла стол и опустилась перед ним на колени.

– Мой дражайший, Паллас прав. На тебя ведь все люди смотрят. Ты не можешь бежать, когда они более всего в тебе нуждаются.

– Император не бежит, – прервал её Нарцисс. – Он всего лишь проявляет благоразумие в интересах и для блага Рима. Что это может принести империи, если мы поставим под угрозу его жизнь и жизнь его семьи?

Агриппина обернулась к нему и злобно на него посмотрела:

– Ты что, защищаешь жизнь императора или свою собственную?

Катон смотрел на Нарцисса. Тот со свистом втянул в себя воздух и ледяным тоном ответил императрице:

– Я посвятил всю свою жизнь службе императору, государыня. Я от зари до зари думаю только о его безопасности, только этим заняты мои мысли. – Нарцисс сделал паузу, затем кивнул в сторону Палласа: – Не имею понятия, какие мотивы движут моим коллегой, но он подвергает жизнь императора реальной опасности. Паллас, друг мой, зачем ты так последовательно подрываешь все мои усилия, все меры, которые я предпринимаю, чтобы уберечь императора от его врагов?

Второй императорский советник, такой же вольноотпущенник, бросил на Нарцисса ледяной взгляд и ответил спокойным и ровным тоном:

– Мы всего лишь советники императорского величества. Я считаю недостойным и неподобающим навязывать своё мнение столь настырным образом, как это делаешь ты. Император сам в состоянии принимать решения.

– Отлично сказано! – воскликнула Агриппина и улыбнулась. Потом обернулась к мужу и взглянула ему в лицо с выражением искреннего обожания: – Это ты сам должен решить, мой дорогой. Должны мы оставаться здесь и смело смотреть в лицо всем бедам, что обрушились на наш народ, или же поступить разумно, как предлагает наш добрый Нарцисс, и бежать из города и спрятаться, пока не минует опасность?

Клавдий полным любви взглядом посмотрел на неё, по-прежнему стоящую на коленях, и погладил её по щеке.

Агриппина чуть повернула голову и поцеловала его в ладонь, потом прихватила губами его палец. Глаза императора на мгновение затуманились, ресницы затрепетали, прежде чем он убрал руку.

– Я принял решение. Мы ос-с-стаёмся в Риме. Это самое лучшее, что мы можем сейчас сделать. По к-крайней мере, сегодня.

Катон отметил, как при этих словах опустились плечи Нарцисса. Паллас постарался удержаться от усмешки, а Гета сложил руки за спиной, большим пальцем правой руки расчёсывая ладонь левой.

– Хорошо сказано, супруг мой, – заявила Агриппина и поднялась на ноги. – Смело сказано. Но одной смелости мало, чтобы поддержать и укрепить человека. Ты весь день ничего не ел. Идём, тебе следует подкрепиться. Поедим вместе, в моих покоях. Я велю чего-нибудь принести. Твои любимые блюда, хочешь?

– Грибы! – радостно заулыбался Клавдий. – Как ты добра ко мне, Агриппина!

Он легко поднялся на ноги, выпрямил спину и повернулся к остальным:

– Я сообщил вам своё решение. Пусть объявят всем, что император остаётся в Риме.

Гета, Паллас и Нарцисс склонили головы и отступили в сторону, а Клавдий с женой, держась за руки, вышли из кабинета. Гета последовал за ними. Двое императорских советников были последними, кто покинул помещение – так требовал принятый этикет. Как только префект претория вышел из кабинета, Паллас обернулся к Нарциссу. На его лице было выражение ледяного высокомерия.

– На твоём месте, – бросил он, – я бы воспользовался своим собственным советом и как можно скорее убрался из города. Пока это ещё возможно.

– Что?! И бросить императора на произвол твоих друзей?! – Нарцисс говорил очень громко, чтобы Катон и Макрон могли его услышать.

– Моих друзей?

– Освободителей! Ты же на них работаешь! И ты, и Гета. Интересно, что они тебе пообещали в качестве награды?

Паллас насмешливо покачал головой:

– Ты не на ту собаку лаешь, мой друг. Я не имею ничего общего с Освободителями. Могу тебе в этом поклясться. Жизнью своей клянусь!