– С этим не возникнет никаких проблем, – уверил Матс Эрикссон. – Стаффан Нильссон не из тех, у кого есть собственный офис, а его помощников легко пересчитать по пальцам. Я никогда не пригласил бы такого на обед, поэтому тебе не стоит беспокоиться. Кофе и минеральной воды хватит за глаза.

– Спасибо, – сказал Юханссон.

Час спустя Матс Эрикссон перезвонил ему:

– Все организовано. Встреча у нас, в пятницу в тринадцать ноль-ноль. Тебя устроит?

– Да, – ответил Юханссон. – Увидимся послезавтра.

«Обратного пути нет», – подумал он, и неожиданно его головную боль как рукой сняло.

Потом он сунул все цветные проспекты Стаффана Нильссона в один конверт и позвал Макса.

– Я хочу попросить тебя взять эти бумаги и отвезти их в офис Эверта здесь в Стокгольме. Он находится на Карлавеген…

– Я знаю, где он находится, – перебил его Макс. – В Остермальме, где живут все богачи.

Утром, когда он проснулся, давление у него в груди было вполне терпимым и голова не болела. Наклонившись над раковиной с целью взбодрить себя холодной водой, он заметил, что пора побриться.

«Ты просто дьявольски выглядишь», – подумал Юханссон и состроил себе гримасу в зеркале, но сейчас он был не в состоянии привести себя в порядок.

Матильда, встретив его в кухне и подавая ему завтрак, явно сделала то же самое наблюдение.

– Мне кажется, шеф собирается отпустить бороду, – заметила она.

– Маскировка, – объяснил Юханссон. Ему в голову пришла новая идея, не только оправдывавшая его нежелание заниматься собой и своим постепенно отказывавшимся служить телом, но и имевшая практический смысл.

– Маскировка?

– Секретное задание. Поскольку мне скоро предстоит выполнить секретное задание, я решил изменить внешность.

Неплохая идея, решил он, если вспомнить обо всех тех случаях, когда он мелькал на телеэкране, прежде чем вышел на пенсию. И о том, что Стаффан Нильссон был осторожным человеком и наверняка уделял особое внимание таким личностям, как Юханссон. Опять же, если вспомнить прошлое, поскольку им с Ярнебрингом не раз приходилось переодеваться в водителей такси, уличных рабочих и еще черт знает в кого в старые добрые времена, когда они работали сыскарями в полиции Стокгольма.

– Это я могу устроить, – оживилась Матильда. – Так загримировать шефа, что даже лучший друг не узнает. И всего-то нужна пара солнечных очков, правильная одежда и гель для волос.

– Только никаких татуировок, – буркнул Юханссон.

«Лучше предупредить на всякий случай».

– И даже ни одного маленького кольца в ухе, – пообещала Матильда и улыбнулась. – Тебе не стоит беспокоиться, шеф.

«Как сорок лет назад», – подумал Юханссон. Тогда он изображал уличного торговца сосисками перед ледовым стадионом, где они с Ярнебрингом выслеживали одного извращенца, в котором явно прекрасно уживались интерес к хоккею и потребность демонстрировать всем и каждому свой пенис.

Ярнебринг не годился для такой роли. Уже тогда он выглядел так пугающе, что никто даже не приблизился бы к нему и уж точно не попросил бы добавить кетчупа или горчицы.

Для Юханссона же это не составляло проблем.

– Могу я попросить еще немного горчицы, – сказал извращенец за мгновение до того, как Ярнебринг появился сзади и схватил его за загривок.

– И где ты хочешь получить ее? – спросил он.

Потом они надели на него наручники, вызвали патрульную машину, чтобы доставить задержанного в кутузку, а сами провели остаток вечера, наблюдая, как «Брюнес» обыгрывали «Юрсгорден» внизу на хоккейной площадке.

– Алло, шеф, – окликнула его Матильда. – Алло! Земля вызывает…

– Извини, – сказал Юханссон. – Просто задумался.

Потом он побывал на лечебной физкультуре. Неподходящее место для мыслей или воспоминаний. Просто тяжелая физическая работа, ставшая для него ежедневной рутиной и горьким напоминанием о проигранной жизни. Затем он совершил прогулку вместе с Максом. Никто из них не произнес за все время ни слова, поскольку ни у одного не было такой потребности.

«Я чувствую себя все спокойнее и спокойнее», – думал Юханссон, глубоко дыша и отмеряя ногами свои километры.

Затем он пообедал. Оставил два бокала красного вина на ужин, который собирался съесть вместе с Пией. И Максом, конечно, игравшим роль ребенка в их доме, несмотря на его внешний вид и то, что, в отличие от обычных детей (и всех других людей), двигался абсолютно неслышно.

Когда он лежал на диване у себя в кабинете и размышлял, как ему сделать Стаффану Нильссону предложение, от которого тот не сможет отказаться, зазвонил его телефон.

– Привет, шеф, – сказал комиссар Херманссон из криминальной полиции Стокгольмского лена. – Надеюсь, я не помешал.

– Нет, – ответил Юханссон.

– У тебя все хорошо?

– Нормально, – ответил Юханссон.

«Переходи к делу, чертов подхалим».

– Возникли небольшие сложности, – сообщил Херманссон. – Боюсь, нам придется забрать назад материалы расследования убийства Жасмин, которые мы вам одолжили.

– И почему же? – поинтересовался Юханссон. – Я ведь только недавно получил их.

«Что-то, наверное, случилось, – подумал он. – И желание Херманссона собственноручно удовлетворить свое и зятя любопытство было абсолютно ни при чем».

Странная история, если верить Херманссону. Ему позвонил ответственный за научную работу Государственного полицейского управления. С ним связалась известная группа криминологов из Северо-Западного университета, расположенного в пригороде Чикаго в США. Они собирались провести большое международное сравнительное исследование тяжких преступлений на сексуальной почве, направленных против детей, и, помимо всего прочего, им понадобился доступ к делу Жасмин Эрмеган.

– Это вроде бы часть какого-то проекта ООН, связанного с торговлей людьми, – объяснил Херманссон. – Когда женщин и также детей продают в сексуальное рабство.

– Я услышал тебя, – сказал Юханссон. – И какое отношение это имеет к Жасмин?

– Дело, по-видимому, обстоит так, что они получили дополнительные ассигнования и должны расширить свой проект и включить в него также всех педофилов, убивавших маленьких детей. Исследование охватит США и Европу.

«Можно себе представить», – подумал Юханссон, который давно перестал верить не только в случайности, но и в другие мистические совпадения по времени.

– Поэтому, если ты не против, я заскочу к тебе за нашими коробками с материалами, – сказал Херманссон. – Мы не доставим тебе беспокойства. Я прихвачу с собой зятя, и мы заберем их.