class="p1">— Избегайте соблазна стать над схваткой и уравнять обе стороны, забывая недавнюю историю и агрессивные устремления империи зла. Называя гонку вооружений просто недоразумением, вы отказываетесь участвовать в борьбе между правотой и ложью, между добром и злом.

Автором знаменитого выражения «империя зла» был сотрудник президентского аппарата Тони Дилан, который писал речи Рейгану. Президенту это выражение понравилось. При этом он не путал выступления на митингах с повседневной практической политикой.

В начале 1960-х Рейган возмущался:

— Нас уверяют, что мы можем сесть за стол переговоров с нашим противником, что обе стороны в чем-то немного правы и в чем-то немного не правы. Но как примирить добро со злом? Как можно примирить нашу веру в Бога с диалектическим материализмом нашего противника? Как прийти к соглашению с людьми, которые утверждают, что у нас нет души, что не существует загробного мира, что нет Бога?

Став президентом, Рейган пытался наладить диалог с советскими руководителями. За фасадом любителя образной антикоммунистической риторики скрывался гибкий и прагматичный переговорщик, уверенный в своей способности договориться об окончании гонки вооружений. В частности, он рассчитывал на тихую дипломатию, с помощью которой старался вытащить из советских тюрем и лагерей политических заключенных.

Он сам писал письма в Москву. После того как едва не погиб в результате покушения на его жизнь, он набросал послание, адресованное Леониду Ильичу Брежневу:

«Дорогой г-н президент!

Я прошу извинить меня за то, что промедлил с ответом на Ваше письмо. Единственное объяснение — не так просто вернуться к нормальному ритму жизни после больницы…

Есть одна проблема, на которую я считаю своим долгом обратить Ваше внимание…

Я изучил всю информацию, связанную с человеком по фамилии Щаранский, который сидит в одной из Ваших тюрем. Я могу заверить Вас, что он никогда не был связан ни с одним правительственным учреждением Соединенных Штатов. Я видел сообщения в советской прессе, что он занимался шпионажем в пользу нашей страны. Я могу Вас заверить, что это ложь.

Недавно меня посетила его жена. Они поженились и провели вместе один день перед тем, как она эмигрировала в Израиль, полагая, что он вскоре последует за ней. Я верю, что будет справедливым освободить его и позволить ему присоединиться к его жене.

Если Ваше сердце велит Вам сделать это, то эта история останется только между нами, поэтому я пишу это письмо от руки.

Продолжая эту тему, могу ли я замолвить слово за две семьи, которые три года живут в самых некомфортабельных условиях в нашем посольстве в Москве? Это семьи пятидесятников, которые опасаются преследований из-за их религиозной принадлежности. Представители этой церкви в Америке, как мне известно, позаботятся о них, если им разрешат уехать в США.

И это точно так же останется между нами, я не буду говорить, что обращался к Вам с такой просьбой. При этом я уверен, что Вы понимаете, как такие шаги уменьшили бы мои проблемы на будущих переговорах между нашими странами».

Две семьи пятидесятников прорвались через охрану и укрылись в американском посольстве. Пять лет они жили в подвальной квартире, пока советские власти не разрешили им выехать за границу.

Анатолий Щаранский — физик, пытавшийся уехать в Израиль. Вместо того чтобы его отпустить, КГБ устроил процесс, на котором его обвинили в шпионаже и посадили. Обвинения были очевидно фальсифицированы, и резонанс оказался более широким, чем рассчитывали на Лубянке.

«Супруга Щаранского, — записал в дневнике Рейган, — посетила меня вместе с молодым беженцем из ГУЛАГа (отсидел десять лет). Госпожа Щаранская получила разрешение на выезд в Израиль на следующий день после свадьбы. Она уехала — власти сказали, что вскоре и он уедет. Теперь он в ГУЛАГе, его назвали американским шпионом, каким он не был. Проклятые бесчеловечные монстры! Он сильно похудел в заключении и очень болен. Я обещал, что сделаю все, что в моих силах, чтобы его освободить. И я это сделаю».

Ответ из Москвы был отпечатан на машинке, и Рейган решил, что Брежнев, возможно, вообще не видел его письмо. После смерти Леонида Ильича президент с тем же энтузиазмом попытался наладить диалог с новым советским руководителем Юрием Владимировичем Андроповым.

Западные газеты с надеждой писали об увлечении Андроповым американским джазом, шотландским виски и британскими шпионскими романами. Первые месяцы Андропова у власти знаменовались своего рода мирным наступлением — от его имени появлялись разнообразные предложения относительно сокращения вооружений. Но все идеи были упакованы в обычную советскую пропагандистскую риторику, поэтому не воспринимались всерьез на Западе.

Иностранные разведки мало что знали о недавнем председателе КГБ. В ЦРУ и не догадывались о бедственном состоянии его здоровья. Юрий Владимирович Андропов был, по существу, инвалидом, который с трудом ходил, а в Вашингтоне готовились к его приезду в Соединенные Штаты.

«13 мая 1983 года, пятница, Совет национальной безопасности, — пометил Рейган в дневнике, — обсуждал вопрос о встрече в верхах. Андропов, возможно, приедет в ООН. Если так, мы должны пригласить его в Вашингтон».

Между двумя лидерами началась переписка.

Рональд Рейган:

«7 августа, воскресенье, день на солнышке. Вечером вернулся в Белый дом. Билл Кларк пришел с ответным письмом от Андропова на мое письмо, написанное от руки.

Он выражает желание продолжить общение на личном уровне и обсуждать важные вопросы».

Но диалог не состоялся. В 1983 году советско-американские отношения оказались в низшей точке со времен Карибского кризиса. В ночь с 31 августа на 1 сентября южнокорейский пассажирский самолет, который вылетел из Анкориджа (на Аляске), вошел в советское воздушное пространство. Советский самолет-перехватчик Су-15 двумя ракетами сбил южнокорейский гражданский самолет «Боинг-747», экипаж и все пассажиры — двести шестьдесят девять человек — погибли.

Сначала советское руководство вообще отрицало, что южнокорейский самолет был сбит. Потом в Москве сообщили, что по самолету стреляли, но не попали. И только с третьего раза, через неделю, признали, что самолет был сбит и выразили сожаление «по поводу гибели ни в чем не повинных людей». Но уже было поздно. Мир возмущался не только тем, что погибли невинные люди, но и беспардонным враньем.

Рейган обвинил советское руководство в массовом убийстве: это «преступление против человечности, которое никогда не должно быть забыто».

Советский посол в Соединенных Штатах Анатолий Добрынин отдыхал в Крыму. Его вызвал Юрий Андропов, который уже стал главой партии и государства. Распорядился:

— Поезжай обратно в Вашингтон и постарайся сделать все возможное, чтобы приглушить этот совершенно ненужный нам конфликт. Наши военные допустили колоссальную глупость. Теперь нам долго придется расхлебывать эту оплошность.

Андропов, по словам посла Добрынина, был зол на «тупоголовых