нефти добывал на сорок два процента больше и в пять раз больше выпускал тракторов. В 1961 году это были показатели индустриальной державы. Если бы мир не развивался, Советский Союз считался бы экономическим гигантом. Но в восьмидесятые годы Запад жил в совершенно иной экономической системе, в постиндустриальном мире, где микрочипы важнее выплавки чугуна, а сохранение минеральных ресурсов — более важная задача, чем их добыча.

В 1982 году в сфере стратегических технологий Соединенные Штаты опережали Советский Союз по десяти позициям. СССР отставал в компьютерах, системах наведения ракет, обнаружении подводных лодок, технологии создания невидимых для радаров самолетов «Стеле»… По пяти позициям СССР и США были равны. В создании обычных боеголовок и силовых установок СССР опережал США.

«Энергия» конструктора Валентина Глушко была самой мощной ракетой в мире, межконтинентальная баллистическая ракета четвертого поколения РС-20 (по натовской классификации СС-18 «Сатана) — самой тяжелой. Это были ракеты такой разрушительной силы и точности, что позволяли уничтожать подземные шахтные стартовые позиции ракет противника.

Договор ОСВ-2 разрешал Советскому Союзу иметь триста восемь таких ракет. Каждая могла нести четырнадцать боеголовок. Этого количества было достаточно для гарантированного уничтожения всех американских ракет прямо в шахтах. Создатель ракеты академик Владимир Уткин говорил:

— Нам удалось создать самое мощное оружие в истории.

Но в создании систем наведения, быстродействующих компьютеров, высокоточного оружия Советский Союз уступал западным странам. Не хватало обширного потребительского рынка, который на Западе стимулировал технологические разработки и инновации. В 1985 году, когда генеральным секретарем стал Горбачев, Советский Союз уже ни в чем не опережал Соединенные Штаты.

«Все 70-е годы и начало 80-х, — писал Александр Солженицын, — я бессомненно ожидал новых побед коммунизма. В те, дорейгановские, годы Америка только проигрывала и отступала везде, и брежневская клика имела все силы успешно кинуться на Европу, и Форд, и Картер сплошали бы. Но наши постаревшие вожди еще хотели пососать жизнь в свое удовольствие, а тем временем Рейган укрепил Америку, — и перед новой гонкой вооружений советская экономика спасовала».

«Понимание непосильности соревнования с Вашингтоном приобретало иной раз неожиданное и страшноватое выражение, — вспоминает один из работников ЦК КПСС Карен Брутенц. — На лекциях в военной аудитории нередко звучал такой вопрос-реплика:

— Хорошо, что мы вышли на паритет с Соединенными Штатами. Но наше производство — только пятьдесят процентов американского, а еще есть Европа, есть Япония. Сколько лет мы удержим этот паритет; может быть, стоит начинать сейчас, пока не поздно?»

Но только военные чувствовали в себе такую уверенность. Политическое руководство, напротив, боялось первого удара со стороны главного противника.

Когда в Москву прилетели министр госбезопасности ГДР Эрих Мильке и его заместитель по разведке Маркус Вольф, Юрий Владимирович Андропов лежал в больнице. Но он принял дорогих гостей. «Никогда еще я не видел Андропова столь серьезным и подавленным, — вспоминал генерал Вольф. — Он обрисовал очень мрачный сценарий развития событий, считая, что атомная война становится реальностью».

В конце мая 1981 года председатель КГБ Андропов поставил перед разведкой задачу — на ранней стадии распознать подготовку противника к ядерному нападению. В КГБ разработали систему предупреждения о ракетно-ядерном нападении, которая включала контроль не только за активностью натовских штабов. Следили даже за закупками медикаментов и запасов крови для больниц и госпиталей. Это была самая крупномасштабная разведывательная операция послевоенного времени.

Ощущение приближающейся войны возникло в Москве после того, как в январе 1981 года вступил в должность новый американский президент Рональд Рейган. Хозяин Белого дома занял во внешней политике жесткую позицию, от которой в Москве отвыкли. Тогда писали: американский президент Рональд Рейган и британский премьер-министр Маргарет Тэтчер пришли к власти, чтобы укрепить Запад и остановить наступление Советского Союза.

Отец Рональда Рейгана, католик-ирландец, был гордым человеком, вынужденным вести тоскливое существование на грани нищеты. Он придерживался либеральных взглядов, не выносил ку-клукс-клан, расистов и антисемитов и так же воспитывал детей. Он запретил сыну смотреть фильм «Рождение нации», потому что там восхвалялся ку-клукс-клан. А это классика американского кинематографа. Сюжет таков: после изнасилования двух белых женщин неграми ку-клукс-клан сплачивает ослабленную войной за независимость страну, американцы объединяются перед лицом общей угрозы…

Рональд Рейган вспоминал, как однажды служащий гостиницы, где хотел остановиться его отец, сказал, что гостям здесь наверняка понравится, потому что нет евреев. Отец Рейгана возмутился:

— А в следующий раз вы католиков не пустите?

Он предложил переночевать в машине, но не снимать комнату в таком отеле.

Мать будущего президента, протестантка из Шотландии, была добропорядочной женщиной, заботилась о заключенных и пациентах местной туберкулезной больницы. Она хотела, чтобы ее дети выросли благочестивыми людьми и привыкли упорно трудиться. Она учила сына, что десятая часть заработанного — божья доля. Когда Рейган стал зарабатывать, то ежемесячно посылал деньги брату, учившемуся в колледже. И каждое утро подавал милостыню первому, кто к нему обращался.

«Мы были очень бедны», — вспоминал детство Рональд Рейган. Он донашивал одежду, которая переходила к нему от старшего брата. Понимал, что только высшее образование поможет выбраться из полунищенской жизни. Брался за любую работу, чтобы оплатить учебу. Начинал спортивным комментатором на радио. За четверть века сыграл в полусотне фильмов. Уйдя из кино, занялся политикой.

Рональд Рейган с послевоенных времен вел борьбу против коммунизма. Причем выступал не просто за сдерживание коммунизма, а за победу в холодной войне.

— Никита Хрущев, — возмущался Рейган, — позволяет себе так разговаривать с нами, потому что он слышит голоса: «мир любой ценой», «лучше быть красным, чем мертвым». Но так думают не все американцы. Мир не настолько сладок, чтобы ради него становиться рабами.

В октябре 1964 года, накануне президентских выборов, Рейган произнес по телевидению пламенную речь в поддержку кандидата республиканцев Барри Голдуотера. Это историческое выступление не помогло Голдуотеру, но принесло Рейгану известность как самому многообещающему политику-консерватору, ненавидящему коммунизм.

— Перед нами, — восклицал Рейган, — злейший враг, с каким когда-либо приходилось сталкиваться человечеству на пути его тяжкого подъема из тьмы к звездам… Нам внушают: если мы будем уклоняться от прямой конфронтации с врагом, он научится нас любить. На всех, кто придерживается иной точки зрения, вешают ярлык поджигателей войны. В ход идет дешевая демагогия насчет того, что кто-то желает посылать на войну чужих сыновей… Но если кто-то желает стопроцентно избежать войны, то надежный путь только один — сдаться врагу…

Привлекательная внешность Рейгана, его доброжелательный тон произвели впечатление на зрителей, которым надоели безликие политики. Его голос звучал уверенно и авторитетно и при этом излучал теплоту. Его богатый по тембру голос был даром небес, бесценным достоянием для политика.

В октябре 1965 года Рейган поддержал решение