Все трое побежали по тоннелю.

— Вот он, Машиз, во всей своей красе! Смотрит на нас, а мы, проклятие, ничего не можем с ним сделать! — мрачно проговорил Виридовикс. Он напряженно вглядывался в вечернюю темноту, окружавшую столицу Йезда. Армия аршаумов расположилась на склонах горных отрогов Дилбата.

— Что ж, одна яростная атака — и город наш! О чем тут говорить! — звенящим голосом отозвался Пикридий Гуделин. Некогда белоснежная туника дипломата стала грязно-серой, плечо забинтовано.

Кислый смех донесся с той стороны, где собрались остатки видессианских солдат Агафия Псоя, члены посольства и друзья посланников.

Ариг оставался верен своей дружбе с Видессом, но большинство аршаумов полагало, что их втянули в неудачный военный поход во имя интересов чуждой им Империи. Вид Машиза, находившегося так близко и остающегося столь недосягаемым, только усиливал горечь и раздражение. Облака едкого дыма, поднимавшиеся над вершиной гранитной пирамиды в западной части города, не могли скрыть огромного количества юрт. И с каждым днем их становилось в городе все больше и больше — к Машизу подходили все новые отряды йездов. Походные костры пылали, как мириады звезд.

Даже если бы армия аршаумов находилась сейчас в наилучшей форме, она все равно растворилась бы в этом безбрежном море врагов. Разобщенные, как любые кочевники аршаумы могли быть сметены одним прямым ударом. Горгид только удивлялся, почему этого удара до сих пор не последовало.

После того как языки колдовского пламени и лобовые атаки раздробили армию аршаумов, йезды, казалось, утратили всякий интерес к своим врагам. Разъезды йездов только следили за тем, чтобы отряды союзников Империи стояли в стороне от Машиза. За этим исключением аршаумов, казалось, попросту не замечали. Йезды даже не препятствовали отдельным небольшим отрядам соединяться друг с другом, хотя пересеченная местность не позволяла аршаумам собраться в кулак и образовать по-настоящему боеспособную армию.

— Кто идет?! — нервно вскрикнул Превалий, сын Хараваша.

Нервы у всех были напряжены. Дошло до того, что имперские солдаты из Присты начали с подозрением относиться к аршаумам.

Затем в голосе Превалия послышалось облегчение:

— А, это ты…

Это был Ариг. Прислонившись к большому валуну, он переводил взгляд с Гуделина на Виридовикса, с Горгида на Агафия Псоя. Потом с силой ударил кулаком по колену.

— Я не собираюсь прозябать в этих горах мелким разбойником! Мне не по душе считать себя героем, когда удастся выкрасть пяток овец или девку.

— Что же ты намерен делать? — поинтересовался Псой. Этот видессианин обладал римской прямолинейностью и не имел обыкновения кружить вокруг да около.

— Не знаю, будь оно все проклято! — ответил Ариг, гневно взглянув на дрожащее море костров, разлитое по ночной столице Иезда.

Скилицез последовал глазами за его взором:

— Если обойти их стороной, то можно будет сразиться с ними, соединившись с войсками Империи.

— Нет, — уверенно произнес Ариг. — Я не отступлю от Машиза, пока еще в состоянии нанести врагам удар. Дух отца вечно будет преследовать меня, если я не отомщу за его смерть.

Знакомый с обычаем степей, видессианин кивнул в знак согласия. Затем Скилицез попытался зайти с другой стороны:

— Но ты вовсе не должен отказываться от мести! Прими помощь Империи. Увеличь свою армию новыми союзниками, как сделал в Эрзеруме. Это только ободрит твоих воинов.

— Возможно. Но только я делать этого не стану. Не сравнивай Империю и Эрзерум. В Эрзеруме я был хозяином положения. С Туризином мне придется стать попрошайкой.

В разговор вмешался Горгид:

— Гавр такой же враг йездов, как и ты. Попросив у него помощи, ты не предашь своей мести.

— Нет, — повторил Ариг. — Туризин — правитель большого государства. У меня с нам разные заботы. У него могут появиться свои причины заключить с Иездом мир. Что, если намдалени снова вцепятся ему в горло, как это случилось в прошлом году? Сейчас я слишком слаб, чтобы идти на такой риск. Видессиане свяжут меня договорами по рукам и ногам, лишат свободы действий. Если бы у меня было хоть что-нибудь, что я мог бы предложить Гавру… Тогда, возможно, все было бы иначе. Но сейчас… — Ариг вздохнул. — Я знаю, что все вы желаете мне добра. Но сделаться командиром имперских наемников — незавидная участь. Это немногим лучше, чем стать вожаком шайки грабителей. Что будет с моим кланом, если место кагана займет Дизабул? Я должен вернуться со своими людьми в Шаумкиил!

Виридовикс поразился тому, как возмужал и вырос его друг. Всего лишь за один год Ариг превратился из буйного юноши, который кутил в Видессе, в умного, дальновидного вождя.

— Он повзрослел и далеко обошел меня в этом, — удивленно пробормотал кельт, обращаясь к самому себе. — Я пошел бы на край света, чтобы только отомстить, и будь я проклят, если бы стал при этом думать о последствиях. Каким смелым и мудрым правителем он станет! Он всегда сначала думает о людях, а уже потом о самом себе.

Горгиду Ариг напомнил величественного героя старинной трагедии. Сколько же вождей эрзерумцев клялись вернуться из Йезда с победой! И все они были побеждены и отброшены в горы Эрзерума. Теперь же и Эрзерум остался далеко позади. В горах Дилбата Ариг оказался в ловушке, как загнанный охотниками кабан.

— Что предрекают духи твоему шаману? — спросил Арига Агафий Псой. Видессианский офицер достаточно долго прослужил на самом краю степи, чтобы серьезно относиться к ясновидению энари кочевников. Скилицез хмуро посмотрел на своего соотечественника. Глубоко верующий человек, он не слишком терпимо относился к языческим культам.

— Толаи несколько раз вопрошал духов, но не слишком хорошо понял их ответы. Мы чересчур приблизились к этому… — Ариг указал на едкий дым, поднимавшийся над пирамидой. Не было нужды продолжать; Горгид сразу узнал запах горящего мяса — однажды грек помогал выносить трупы из сгоревшего здания…

— «Сама земля под нашими ногами полнится ловушками», так сказал Толаи, — добавил Ариг.

— Языческие предрассудки. — Скилицез осуждающе сдвинул брови, однако вынужден был признать: — Вероятно, заявление шамана можно принять в качестве метафоры. Зло действительно окружает Машиз со всех сторон.

Скилицез тоже без труда понял, чем пахнет в столице Иезда, — видессианская армия нередко применяла для своих катапульт горючие смеси.

— Метафора? — Гуделин иронически приподнял бровь. — Я не мог даже помыслить, чтобы столь грубый солдафон, как ты, Ланкин, в состоянии был определить в чьей-либо речи метафору.

— В таком случае, кто из нас двоих сейчас явил невежество, Пикридий?

Виридовикс нарисовал пальцем в воздухе значок, как бы отмечая удачное попадание в цель:

— Хороший удар, Скилицез!