— Расшифровать бы этот текст, — загорелся Ромка, не отрывая взгляда от монеты. — Только как?

— Я знаю, что нам нужно сделать, — сказала Мила, двумя пальцами поднимая монету перед Ромкиным лицом. — Нужно отнести ее профессору Чёрку и сказать… ну… например, что она досталась кому-нибудь из нас по наследству. Если кто-то и сможет разобрать эти надписи, то только он.

Она решительно кивнула и, пряча монету в карман, заключила:

— Так и сделаем.

Но сделать это можно было только когда закончатся каникулы. А пока им предстояло решить, говорить ли о монете Берти и Тимуру. Так как именно они обнаружили это хранилище, то Ромка стоял за то, что рассказать им все-таки нужно. Белка была категорически против. Она доказывала, что, когда речь заходит о золоте, Берти становится совершенно неуправляемым и ожидать от него можно чего угодно. Ромка в свою очередь говорил, что Берти никогда не бывает управляемым и ожидать от него чего угодно можно в любом случае. В конце концов Мила предложила пока что ничего не говорить, а для начала узнать, что написано на монете. Ну а потом — будет видно.

До начала второго учебного полугодия оставалось только два дня, но для Милы они превратились в пытку. Берти был неумолим: стоило только Миле зайти в комнату, где он в тот момент находился, как он сейчас же демонстративно подскакивал и с хмурым гордым видом выходил, хлопая дверью так, что Милу чуть не сносило сквозняком. Белка, замечая, что ее подруга переживает по этому поводу, не уставала приговаривать:

— Не волнуйся, Берти отходчивый: походит с надутым видом, а через пару дней и сам не сможет вспомнить, на что обижался.

Мила не разделяла Белкиного оптимизма. По ее мнению, горшок с золотом был прекрасной причиной, которая о себе забыть не даст.

Ромка же не терял времени даром, вознамерившись вытянуть из Берти всю эту историю с золотом домового в подробностях. Он клятвенно заверил Белку, что про монету ничего не расскажет, но не попытаться узнать о том, как Берти с Тимуром додумались искать клад в камине читального зала, — это было выше его сил.

В воскресенье, когда все меченосцы уже вернулись с каникул, и Львиный зев снова стал похож на переполненный муравейник, Ромка подсел к Миле, укладывающей в рюкзак необходимые книги для завтрашних уроков.

— Слушай, что скажу: я вытянул из Берти, как они додумались искать золото в камине, — сияя улыбкой, сообщил Ромка.

— Как же?

— Им подсказали.

— Кто?

— Ни за что не догадаешься — Яшка Берман! Тимур с Берти куда только не тыкались в поисках этого золота. Они еще на каникулах, оказывается, заболели этой затеей. У них же последний год Младшего Дума — а вдруг не поступят? Вот и решили добыть легких денег.

Ромка замолчал, подождав, пока мимо пройдут две второкурсницы, и с жаром продолжил:

— Все знают, что каждый мало-мальски уважающий себя домовой имеет сбережения, так сказать, за долгие годы службы. Забирать у домовых их золото считается очень скверным и недостойным поступком. Но ведь домовые свое сокровище никуда не тратят, оно веками где-нибудь лежит нетронутое. Вот Берти с Тимуром и решили, что им золото нужнее — по крайней мере они ему найдут применение в два счета.

— А при чем тут Яшка?

— Помнишь, как Берти с самым участливым видом подсел к Яшке и попросил рассказать ему о домовых. Белка тогда решила, что Берти вздумалось стать паинькой: добрым, белым и пушистым. А он, как обычно, преследовал свои корыстные интересы. Ну Яшка ему и рассказал все, что мог, — его долго за язык тянуть не надо. Там много разных примет, но самое главное — то место, где домовой прячет свое золото, всегда самое неубранное в доме, чтобы никому не захотелось лишний раз туда соваться. Конечно, бывает, что хозяин сам порывается убрать какой-нибудь завал в чулане или расправиться с паутиной на антресолях, но потом вдруг вспоминает о других важных делах, или кто-нибудь его зовет, или просто охота отпадает. А какое у нас место самое запущенное? Конечно, камин в читальном зале. Пользуются им редко — из-за Шипуна там почти никого не бывает. И я что-то не видел, чтобы кто-нибудь его чистил. А ведь, если откровенно, более запущенных каминов днем с огнем не сыщешь. Вот и Берти с Тимуром до этого додумались. Ждали только Рождества, чтоб никто не помешал. Золото уже было у них в руках, когда появилась ты и…

— И на пару с Комарвом Проклятым испортила Берти лучший момент его жизни, — закончила Мила, красочно припомнив убитое горем лицо Берти.

— Именно, — коротким кивком подтвердил Ромка.

Он искоса посмотрел на Милу и добавил:

— Да ты не переживай так. Мало кому удавалось похитить золото у домовых — они очень хитрые. Не ты бы зашла, так кто-нибудь другой, или дверь сама бы скрипнула, или что-нибудь упало бы ни с того ни с сего. У домовых своя магия и они ее используют, чтобы защищать то, что принадлежит им. А это золото вроде как заработано честным трудом, и Берти на него никакого права не имеет, так что… Ему еще повезло, что Шипун на самом деле трус, каких свет не видывал, хоть по нему этого и не скажешь. Берти удалось его запугать. А если бы Шипун рассказал обо всем Альбине, ему и Тимуру точно было бы несдобровать.

Слова Ромки немного успокоили совесть Милы. Ей хотелось верить, что Ромка прав, и Берти с Тимуром в любом случае не удалось бы завладеть золотом домового, даже если бы она не заявилась в читальный зал в самый неподходящий момент.

Несмотря на уверенность Барбариса в том, что враги закаляют характер, Мила считала, что врагов у нее и так достаточно. Ей страшно не хотелось, чтобы Берти перестал быть ее другом.

Белка не ошиблась: Берти действительно оказался отходчивым. Уже через пару недель он заговорил с Милой как ни в чем не бывало. Правда, Белка сказала, что на Берти так подействовала головомойка, устроенная ему Фреди; даже Ромка заметил, что Берти стал просто шелковым, хотя и убежденно прогнозировал, что Берти надолго не хватит. Из всего этого Мила сделала вывод, что сдержанный и добродушный Фреди — единственный, кто каким-то непонятным образом имеет влияние на задиристого и безответственного Берти.

Тем временем у студентов закончились каникулы, и начались учебные будни. Раскачивались долго. Учителя были вынуждены то и дело призывать учеников к вниманию на своих лекциях.

Спустя две недели с начала занятий, после обеда, который прошел в очень живой атмосфере — многие теперь предпочитали проводить весь обед в Дубовом зале, а не в парке, как раньше, — и основательно затянулся, ребята поднимались по лестнице на второй этаж. Они как раз говорили о Берти, как неожиданно Мила на что-то наступила и чуть не клюнула носом в ступеньку, вовремя подставив руки.

— Ты чего? — спросил Ромка, подавая ей руку и помогая подняться.

Кинув взгляд вниз, Мила увидела, что на левом ботинке у нее развязался шнурок. Она махнула своим друзьям рукой.