В это время подошедший генерал Зискович атаковал середину транспорта, в то время как Лаудон возобновил свои атаки на головную его часть. После отчаянного боя, в ходе которого молодые прусские рекруты мужественно сражались и умирали в своих шеренгах, не имея возможности отойти, и при превосходстве в численности австрийцев Цитен оказался вынужденным отступить к Троппау. Весь обоз попал в руки австрийцев, за исключением примерно 250 повозок, которые генерал Кроков, командовавший авангардом, смог провести в безопасное место вместе с остатками войск.

Не следует винить прусских генералов за неудачу, поскольку охрана обоза на пересеченной местности считается одной из самых сложных задач, какие приходится выполнять кавалерийскому офицеру. Кроме того, несколько отрядов нападавших были явно сильнее обороняющихся, что совершенно естественно предопределило их успех.

Рассмотренные нами эпизоды являются показательными примерами тактики кавалерии. Они также позволяют наглядно представить, как кавалерия действовала в сражениях того времени. Кроме того, они позволяют показать удивительный контраст, существовавший в действиях конницы двух сражавшихся армий.

Огромные успехи прусского короля в этих кампаниях, несмотря на невероятно сложные условия и превосходство противников в силах, позволили приобрести прусской армии соответствующую репутацию и упрочить славу Фридриха II как самого искусного военачальника своего времени. Введенные им изменения в строевой подготовке, одежде, снаряжении и организации обучения закономерно копировались и вводились другими европейскими армиями вместе с прусской системой, ставшей образцом для всего цивилизованного мира.

Все это, естественно, имело важное значение и для кавалерии, фактически мы можем сказать, что в течение многих лет, почти вплоть до настоящего времени система организации кавалерии в большинстве армий основывалась на опыте, взятом из прусской армии времен Фридриха II, на системе Зейдлица и Цитена. В 1749 году граф де Мельфор, один из лучших французских кавалерийских офицеров, посетил прусские лагеря и обсуждал с прусскими кавалерийскими генералами тактику конницы. Маршал Мориц Саксонский также неоднократно бывал при дворе Фридриха II.

Естественно, что обмен идеями вылился в более многонациональную систему организации кавалерии. Вскоре в Англии, Франции, Ганновере и Австрии начали организовывать и обучать кавалерию в соответствии с образцами, установленными в прусской коннице.

Все это позволило Наполеону улучшить методику использования кавалерии, применив прусский опыт во всех видах действий. Наполеон знал, как использовать конницу, чтобы прикрывать передвижения своей армии в ходе кампаний, при совершении решительных атак во время сражения, для развития успеха и для прикрытия отступления. Все же наполеоновская конница так и не смогла стать такой же тщательно и совершенно обученной маневрированию на скорости, как прусская конница.

Постоянные войны и занятость Наполеона не позволили ему принимать такое же личное участие в обучении своей конницы, как это делал Фридрих II.

В течение длительного времени прусской армии подражали во всем, причем часто доходило до смешного, вызывая серьезную критику со стороны военных авторов. Генерал Ллойд, служивший в нескольких кампаниях против Фридриха, впоследствии резко выступал против того особого внимания, которое уделялось бесполезным и незначительным пустячкам, которыми изобиловали тогда все армии Европы. Он полагал, что вся наука свелась к подбору соответствующих шляпок или пуговиц.

«Они приписывают, – пишет Ллойд, – блистательные победы прусского короля всем этим и подобным мелочам. Короткие мундиры, небольшие шляпы, узкие штаны и бесконечное количество бесполезных телодвижений в упражнениях и эволюциях введены были только потому, что они были у пруссаков». Приведенный отрывок позволяет представить то огромное влияние, какое прусская военная система оказывала на армии Европы во второй половине XVIII века.

Петр I Великий поставил свою кавалерию на весьма эффективное основание, однако, тем не менее, и впоследствии делались разнообразные улучшения, чтобы продолжать соответствовать идеям времени.

Во времена Елизаветы Петровны (правила в 1741–1762 гг.) кавалерию разделили на эскадроны, кирасиры получили железные кирасы, длинные прямые палаши и по два пистолета. Они ездили на могучих немецких лошадях. Примерно в то же время приняли повороты по три, по примеру Фридриха II Великого в устройстве его кавалерии. Многое было практически буквально заимствовано русскими, как и всеми другими европейскими нациями. В 1763 году была образована особая комиссия специально для реорганизации русской армии по прусскому образцу.

С 1763 по 1775 год тяжелая кавалерия вооружалась огромными палашами, имела железные кирасы, каждый кирасир получал два пистолета. Карабинеры имели карабины и тяжелые палаши. Гусары вооружались саблей, пистолетами и коротким карабином.

В 1786 году кавалеристы носили кожаные штаны, ботфорты со шпорами и палаши с медными эфесами и кожаными ножнами. Драгуны и карабинеры перевозили свои карабины притороченными к седлам немецкого образца, которые клали поверх шерстяной попоны или подушки. Легкая кавалерия использовала венгерские седла, они крепились на подушке из войлока, набитой коровьим волосом. Вся кавалерия имела кобуры. В каждой роте имелось двадцать топоров и четыре лопаты. Конники по-прежнему строились в три шеренги.

Примерно в то же время, в 1766 году, напечатали «Инструкцию для командира конного полка», в ней особое внимание уделялось деталям обучения конкретного солдата.

Деление эскадронов на взводы и полуэскадроны также произошло в 1766 году. Каждый взвод должен был содержать примерно семнадцать шеренг, однако на самом деле в эскадроне имелось только 60 или 80 человек. В «Инструкции» особое внимание уделялось обучению искусству езды на лошади и соответствующей выездке и содержанию лошадей.

Чтобы улучшить искусство верховой езды, каждому полку придавались берейторы, они должны были обучать всех офицеров, находящихся в полку, равно как и по два солдата из каждого дивизиона. Из каждого полка отбирались по пять солдат, которых обучали работать в качестве берейторов. Никто не получал производство в чин унтер-офицера или капрала, пока не проходил обучение на берейтора. Считалось, что квалификация офицера напрямую зависит от того, насколько свободно он владел лошадью. То же самое относилось и к солдату, его не воспринимали, если он не сидел крепко в седле. Сама идея обучения отдельных конников отражает принципы, принятые Фридрихом II Великим, о которых уже шла речь.

Потемкин, Румянцев и Суворов во второй половине века произвели ряд усовершенствований в русской кавалерии. Сражавшийся во время Семилетней войны Румянцев способствовал использованию в первую очередь холодного оружия. Во время кампании 1774 года, которой он командовал, Румянцев распорядился, чтобы кавалерию строили в две шеренги, между каре пехоты, на высоте задних фасов каре с очень небольшими промежутками. Запрещалось использовать огнестрельное оружие, его можно было применять только по распоряжению полкового командира и исключительно под его ответственность. Самой большой единицей кавалерии оставалась бригада, состоявшая из двух полков.