Вскоре проснулся Ховард. Посмотрел на мальчика. Затем он встал со стула, потянулся, подошел к окну и встал рядом с Энн. Теперь они оба смотрели на парковочную площадку за окном. Никто не произнес ни слова. Но оба чувствовали, что творится в душе у каждого, как будто тревога сделала их прозрачными.

Дверь открылась, и вошел доктор Фрэнсис. В другом костюме и другом галстуке. Седые волосы были гладко зачесаны, и, похоже, он только что побрился. Он сразу подошел к кровати и осмотрел Скотти.

— Ему пора бы уже прийти в себя. Не понимаю, почему этого еще не произошло. Но могу вам сказать, что мы все уверены — мальчик вне опасности. Нам просто будет спокойнее, когда он проснется. Не вижу причины, ни единой причины, чтобы он не очнулся. Это произойдет очень скоро. Конечно, у него будет болеть голова, когда он проснется, можете даже не сомневаться. Но по всем признакам с ним будет все в порядке. Все показатели идеальные.

— Так что же, это кома? — спросила Энн.

Доктор потер гладко выбритую щеку.

— Нам придется пользоваться этим словом, пока он не проснулся… Однако, вы совершенно вымотаны. Это тяжело. Я знаю, это тяжело. Почему бы вам не пойти перекусить? — предложил он. — Это придаст вам сил. Я пока оставлю здесь медсестру, если вам так будет спокойнее. Пойдите позавтракайте.

— Я не могу есть, — сказала Энн.

— Конечно, как вам угодно, — сказал доктор. — Я просто хотел сказать, что все показатели хорошие, анализы отрицательные, ничего не обнаружено, так что как только он проснется, кризис минует.

— Спасибо, доктор, — сказал Ховард. Они снова пожали друг другу руки. Доктор потрепал Ховарда по плечу и вышел.

— Я думаю, кому-то из нас нужно поехать домой, проверить, как там все, — сказал Ховард. — Главное, нужно покормить Слага.

— Позвони кому-нибудь из соседей, — предложила Энн. — Позвони Морганам. Они покормят, если ты попросишь.

— Хорошо, — сказал Ховард, но чуть погодя добавил:

— Милая, почему бы тебе этого не сделать? Почему бы тебе не поехать домой — посмотришь как там дела, и сразу вернешься. Немного отвлечешься. А я побуду с ним. Действительно ведь, — добавил он, — нам надо поберечь силы. Мы же хотим быть рядом, когда он проснется.

— Почему тебе не поехать? — спросила Энн. — Покормишь Слага, сам поешь.

— Я уже ездил, — сказал он. — Меня не было ровно час и пятнадцать минут. Съезди теперь ты на часок, освежись.

Она попыталась обдумать его предложение, но была слишком вымотана. Она закрыла глаза и снова попыталась сосредоточиться. Через какое-то время она сказала:

— Может быть, и правда съездить ненадолго. Может, если я перестану вот так, неотрывно смотреть на него, он проснется и все будет хорошо. Понимаешь? Может быть, пока меня не будет, он проснется. Я поеду домой, приму ванну и переоденусь. Я покормлю Слага. И вернусь.

— А я останусь здесь, — сказал он. — Поезжай, милая. Я за всем присмотрю.

У него были воспаленные отекшие глаза, как будто он долго пил. Одежда помялась. Отросла щетина. Она коснулась его щеки, но тут же убрала руку. Она понимала, что ему хочется побыть одному, ни с кем не разговаривая и ничего не обсуждая. Она взяла с тумбочки свою сумку, и он помог ей надеть пальто.

— Я скоро, — сказала она.

— Когда приедешь — просто посиди, расслабься, — сказал он. — Поешь чего-нибудь. Прими ванну. После ванны сядь, отдохни. Вот увидишь, тебе сразу станет легче. Потом возвращайся, — добавил он. — Давай попробуем не волноваться. Ты же слышала, что сказал доктор Фрэнсис.

С минуту она постояла в пальто, пытаясь припомнить точные слова доктора, уловить в них какой-то дополнительный смысл, что-то, кроме того, что было явным. Она пыталась вспомнить, изменилось ли выражение его лица, когда он осматривал ребенка. Она вспомнила выражение лица, когда он оттягивал веки мальчика и слушал его дыхание.

Подойдя к двери, она обернулась. Посмотрела на сына, затем на его отца. Ховард кивнул. Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Она прошла мимо поста сестер и направилась дальше по коридору в поисках лифта. Дойдя до конца коридора, повернула направо и оказалась в маленькой комнате ожидания, где в плетеных креслах сидело негритянское семейство. Мужчина средних лет в рубашке и брюках цвета хаки и повернутой козырьком назад бейсболке. В одном из кресел возвышалась необъятная женщина в домашнем платье и шлепанцах. Молоденькая девушка, совсем еще подросток, в джинсах и с множеством косичек на голове, развалилась в другом кресле, вытянув ноги и скрестив их, и курила сигарету. Семейство сразу уставилось на Энн, едва она вошла в комнату. Маленький столик был завален обертками от гамбургеров и пластиковыми стаканчиками.

— Вы от Фрэнклина? — спросила огромная женщина, приподнимаясь. — Вы насчет Фрэнклина? — ее глаза расширились.

— Вы насчет Фрэнклина? — повторила женщина. — Скажите, леди, как он? — Она попыталась встать с кресла, но мужчина придержал ее за руку.

— Ну-ну, Эвелин, — сказал он.

— Извините, — я ищу лифт, — объяснила Энн. — У меня тут сын, и я не могу выйти.

— Лифт будет дальше по коридору, только надо повернуть налево, — мужчина пальцем ткнул в нужную сторону.

Девушка затянулась сигаретой и все смотрела на Энн. Ее глаза сузились и стали похожи на щелочки, а крупные губы приоткрылись, выпуская дым. Толстая негритянка уронила голову на плечо и отвернулась, потеряв к Энн всякий интерес.

— Моего сына сбила машина, — сказала Энн мужчине. Похоже, ей самой нужно было это рассказать. — У него сотрясение мозга и небольшая травма черепа, но с ним все будет хорошо. Сейчас у него шок, но, возможно, это что-то вроде комы. Вот что нас больше всего беспокоит, эта непонятная кома. Я ухожу ненадолго, но муж остается с ним. Может быть, он проснется, пока меня нет.

— Все это очень плохо, — сказал мужчина и подвинулся в кресле. Покачал головой. Посмотрел на стол, затем вновь на Энн. Она стояла не двигаясь. Он продолжил:

— Наш Фрэнклин сейчас на операции. Кто-то пырнул его ножом. Пытались убить. Кто-то затеял драку, а он как раз был там. На вечеринке. Никого не трогал. Говорят, он просто стоял и смотрел. Но в наши дни и этого достаточно… Теперь он на операционном столе. Мы, конечно, надеемся, и молимся, это все, что мы можем сделать. — Он внимательно посмотрел на нее.

Энн снова взглянула на девушку, которая все еще наблюдала за ней, и на старшую женщину, так и сидевшую с опущенной головой, но теперь уже с закрытыми глазами. Энн увидела, как она беззвучно шевелит губами, шепча про себя какие-то слова. Ей очень захотелось узнать эти слова. Ей хотелось еще поговорить с этими людьми, которые тоже ждали, так же, как и она. Ей было страшно, и им тоже. Это их объединяло. Ей хотелось рассказать еще что-нибудь о Скотти, о том, что произошло это в день его рождения, в понедельник, а он до сих пор не пришел в себя. Но она не знала, как начать. Она все стояла, все смотрела на них — и ничего не говорила.