— Ванна готова, — говорю я.

— Побудьте еще немного, Сюзон.

Я говорю ей, чтобы она сперва вымыла голову, а потом уже все тело, пользуюсь тем, что она встала, взбиваю перины, простыни грязные, сегодня их менять не буду; мне видится мсье Бой, как он идет, ползет по лесочку, он делает вид, что ищет испанца, чтобы не думать о Мисс, которая скоро умрет. Когда я поступила на службу к мадам Малегасс, мне было шестнадцать. На следующий год мсье Малегасс помер, он не любил Бордо и светскую жизнь, жил в Собиньяке одиннадцать с половиной месяцев из двенадцати, охотился на зайцев, дроздов, на диких голубей, бекасов, уток, на что только не охотился. Про него говорили, что он ужасно меткий стрелок. Мне он казался очень милым, он щипал меня за щеку, когда я прислуживала за столом. Его горничной была Мелани Тербланк, которую он называл гувернанткой, красавица с голубыми глазами, а уж какой, говорили, была кухаркой! Однажды Мелани попросила расчет и вскоре вышла замуж за Жюля Фабаса. Мсье Малегасс умер на охоте, говорили тогда, что это несчастный случай. Люди злы, даже в Ландах возле Марансена. Чего только не говорили! После смерти отца мсье Бой исчез на три дня. А когда вернулся, вид у него был, как у привидения. Потом он каждую ночь поднимался в мою комнату и плакал в моих объятиях. Я говорю мадмуазель Долли, что надо спешить, хозяйка уже ждет — ведь они собирались сегодня нанести визит ее семье, что мсье Бой будет рад совершить прогулку на лодке, говорю еще, что погода прекрасная, настоящее 15 августа, по всему побережью, от Аркашона до Страны Басков, а сама готовлю мыльную пену в кувшине, чтобы помыть ей голову, спрашиваю, не хочет ли она ополоснуть волосы немецкой ромашкой, тогда они будут лежать красивее, она говорит «с удовольствием».

— Ладно, — говорю, — сейчас схожу за ромашкой.

Вышла я из ее комнаты, я там долго пробыла, и вдруг забеспокоилась. А что если хозяйка или мадам Жаки… Нет, никто меня не спрашивал. Девочки читали на террасе, тихие, аккуратно причесанные, в розовых платьицах, я им пожелала приятной прогулки, посоветовала быть осторожными, не упасть в воду и быстро поднялась в свою комнату за ромашкой, это последняя моя забота. Потом меня ожидала свобода, целый день без подносов, приборов, посуды, без стирки, мне так не хватало этого дня, золотого, как солнце, голубого, как море, а главное — веселого. На лестнице мне встретился мсье Бой, он был очень красив в морской тужурке и фуражке, но лицо у него было, как все эти дни, нездоровое: исхудавшее, под глазами круги. Он взял меня за руку.

— Люблю тебя, Сюзон, ты была так нежна этой ночью.

— Тише, — сказала я.

Я сказала «тише». Обычно я ничего не говорю, я бегу по лестнице как можно дальше, не люблю я, когда мсье Бой говорит мне среди бела дня про то, что было ночью, я этого стесняюсь. Но на этот раз, при виде его грустных глаз, я сказала «тише», как говорят «держись» или «я думаю о мсье и не покину его». Он прочел все это на моем лице, все эти чувства, взял мою руку и прижался к ней щекой. У него был жар, но исцелить я его не могла. И никто не смог бы. Я тихонько высвободила руку и показала, что в другой руке у меня, в миске, полоскание из ромашки:

— Меня ждет мадмуазель Долли.

— Не оставляй меня, Сюзон, — сказал мсье Бой. — Поедем со мной в Аркашон.

Ну уж нет! Уф, я почувствовала, что краснею до корней волос. Мой выходной, мой золотой с голубым день, неужели он отнимет его у меня? Ведь после своего беганья в лесу, когда я спала и мне снился Сар, Пьер, праздник, он пришел, разбудил меня, я ведь тогда не стала спорить, сказала только: «В такой-то час? Нет, мсье Бой, хочу спать, мне нужны силы на завтра, на выходной». И даже про себя не подумала об уважительной, наверное, причине: я люблю другого. Напротив, сказала себе: Сюзон, даже если ты любишь другого, даже если тебе захочется, чтобы ночные свидания с мсье Боем прекратились, подожди, потерпи, он несчастен, Мисс вот-вот умрет, открой ему объятия. То, что раньше для тебя было удовольствием, теперь стало твоим долгом. Когда к нему вернется вкус к жизни и он станет веселым, какой он и есть от природы, ты признаешься во всем, что с тобой произошло. Но время еще есть. К тому же Пьера ты, возможно, и даже наверняка любишь, но ведь пока ты только встречаешься с ним, он ходит с тобой под ручку и целует под тамариском, и все. Так что не прогоняй мсье Боя, Сюзон, Пресвятая Дева Бюглозская была бы недовольна, а слушаться надо только ее, она знает, в чем истина. Она — звезда милосердия.

И я прижала его к себе крепко-крепко, его слезы лились и лились на меня; я подумала: пусть поплачет, ему полегчает. И так было до самого утра, когда мне уже пришлось встать готовить для хозяйки завтрак. Но сейчас я хотела получить свой выходной и не собиралась от него отказываться, даже если бы меня резали на куски. Я выслушала мадмуазель Долли, и теперь знаю, чем занимается мсье Бой по вечерам, почему так поздно возвращается и в таком состоянии, будто его самого ранили. И хотя я уже понимала эти их дурацкие поиски испанца, которого, может быть, вовсе и не было, и мне было жаль Мисс, которая может умереть, я все-таки хотела получить свой выходной. Аркашон — это для них, а не для меня. Я не хотела садиться в автомобиль хозяйки или мсье Жаки с одной из девочек на коленях; к тому же, как только бы мы приехали, госпожа де Жестреза или госпожа Жаки сказали бы: Сюзон, возможно, нам поможет. Я бы оказалась в официантской родителей мадмуазель Долли, рядом с каким-нибудь лакеем-ворчуном, или любителем полапать, или с потной кухаркой, они бы попросили меня вытирать посуду, и я даже не увидела бы залив, лодка ушла бы без меня, а я потеряла бы мой золотой день, потеряла бы Пьера, Сар, горы и Элизиного цыпленка по-баскски. Невозможно.

— Нет и нет! — сказала я, немного резко отводя руку от щеки мсье Боя. — Нет и нет! Хозяйка дала мне выходной, и я не поеду в Аркашон, я беру свой выходной.

— Значит, покидаешь меня? — сказал мсье Бой.

— Ну, мсье Бой, у меня так редко бывают выходные, и мне было бы обидно убить свой выходной в Аркашоне.

— А если бы мы поехали вдвоем? Если бы ты провела выходной со мной? Что ты на это скажешь? Одни, вдвоем, в машине, поехали бы куда глаза глядят.

— Мсье Бой не сможет так поступить с хозяйкой.

Он вздохнул, снял свою моряцкую фуражку, лоб его был весь в поту, он вытер его.

— Это верно, ты права, не смогу.

— Мсье Бой покатается на лодке, он это любит.

— Я люблю только тебя, Сюзон.

— Ладно, мсье Бой, дамы скоро будут готовы, мадмуазель Долли ждет меня, я должна вас покинуть.

— А где ты проведешь свой выходной?

Я солгала. Даже не думая. Может, из-за его грустных глаз.

— На пляже, — сказала я. — Теперь, когда я умею плавать, я воспользуюсь этим.

Легкая улыбка коснулась его губ.

— Ну ладно, плавай на здоровье, Сюзон! Мне будет тебя недоставать, знай это.

— До вечера, мсье. Хорошей прогулки по заливу.

Я ушла, побежала относить ополаскивающий раствор мадмуазель Долли. Скоро придет Пьер, все грустные мысли я оставлю дома, я нарядилась, надела колечко, выигранное в павильоне японского бильярда, мы будем петь на мессе в церкви Андая, а потом споем еще в доме у Аррамбюрю, цыпленок по-баскски будет великолепен, я попрошу добавки, а что будет на десерт? Баскское пирожное? Я голодна, хочу пить, хочу смеяться, такой у меня возраст, а к тому же сегодня праздник.