что она почувствовала себя ярким букетом или отрезом драгоценной ткани, демонстрируемым со всех возможных сторон перед пятью сотнями глаз.

Но когда танец закончился, она поняла, что глаз здесь было всего ничего, да и те после ужина стали равнодушно и стремительно исчезать.

— Давайте переместимся туда, где повеселее? — предложила она.

Он нахмурился.

— Разве тут недостаточно весело? — встревоженно спросил Коркоран. — Я вот больше за «золотую середину»!

— Неплохое название. Поехали туда!

— Да нет, это не кафе, это такой принцип, которому я стараюсь следовать. Не уверен, что ваш отец хотел бы…

Она сердито вспыхнула.

— Да где же ваша человечность? — спросила она. — Когда отец сказал, что вы родились в «Ритце», я решила, что вы хоть что-то понимаете в том, как весело проводить время!

Он не нашелся, что ответить. В конце концов, чего ради девушка с такой бросающейся в глаза красотой должна быть обречена на прозябание в гостинице с безлюдными танцевальными залами и на экскурсии в туристическом автобусе под дождем?

— Неужели вы так представляете себе необузданное веселье? — продолжала она. — Вы о чем-нибудь вообще думаете, кроме истории и монументов? Да вы вообще знаете, что такое веселиться?

— Когда-то очень хорошо знал.

— Что?

— На самом деле, когда-то я был настоящим экспертом по части траты денег.

— Траты денег? — выпалила она. — Вот на это?!

Она отстегнула букетик от платья и швырнула цветы на столик.

— Попросите счет. Я отправляюсь наверх, спать.

— Ну, хорошо, — вдруг произнес Коркоран. — Я принял решение, будет вам веселье!

— И какое же? — с ледяным презрением спросила она. — В кино меня отведете?

— Мисс Бушмилл! — решительно произнес Коркоран. — Когда-то я веселился так, как вам, с вашим провинциальным среднезападным воображением, и не снилось в самых диких фантазиях! Я принимал гостей везде, от Нью-Йорка и до Константинополя, и вытворял такие вещи, от которых даже индийские раджи лишь горько ревели от зависти! Оперные дивы нарушали свои десятитысячные контракты, чтобы попасть на мои самые скромные приемы. Когда вы еще играли там, у себя, в Огайо в «отгадай, у кого пуговица», я однажды устроил во время круиза такой веселый прием, что пришлось утопить свою яхту, чтобы заставить гостей разъехаться по домам!

— Не верю! Я… — Хэлли с трудом дышала.

— Вам скучно, — перебил ее он. — Очень хорошо; я займусь своим делом. Буду делать то, что умею! Отныне и вплоть до Амстердама вам будет весело, как никогда!

III

Коркоран действовал быстро. В тот же вечер, проводив Хэлли в ее номер, он нанес несколько визитов: фактически он был в высшей степени занят вплоть до одиннадцати утра следующего дня. Именно в этот час он энергично постучал в дверь номера Бушмиллов.

— Сегодня вы обедаете в брюссельском загородном клубе, — обратился он непосредственно к Хэлли, — с принцем Абризини, графиней Перимонт и британским атташе майором сэром Рейнольдсом Фитц-Хью. Ландо марки «Боллс-Феррари» будет подано к дверям через полчаса.

— Но мы ведь собирались на кулинарную выставку, — удивленно возразила миссис Бушмилл. — Мы планировали…

— Туда вы и отправитесь, — вежливо сказал Коркоран, — в компании двух славных леди из Висконсина. А потом поедете в американское кафе, где вам будет подан американский ланч, по американскому меню. В двенадцать часов внизу для вас будет подан консервативный лимузин темного цвета.

Он обернулся к Хэлли.

— Сейчас прибудет ваша новая горничная, поможет вам одеться. Она также проконтролирует переноску ваших вещей, чтобы в ваше отсутствие ничего не потерялось. Сегодня днем вы будете принимать гостей — небольшой вечерний прием.

— Как я могу принимать гостей? — воскликнула Хэлли. — Я ведь тут никого не знаю!

— Приглашения уже разосланы, — произнес Коркоран.

Не дожидаясь дальнейших возражений, он откланялся и удалился за дверь.

Следующие три часа пролетели, как вихрь. Был и роскошный автомобиль-ландо с сидевшим рядом с шофером лакеем в цилиндре, атласных бриджах и сливового цвета ливрее; салон лимузина был украшен целой уймой орхидей в маленьких вазочках. Были и впечатляющие титулы, которые она слушала, впадая в транс за усыпанным лепестками роз столом в загородном клубе; словно из ниоткуда во время обеда материализовалось еще с дюжину кавалеров, и все останавливались у ее столика, чтобы представиться. Даже в те два года, когда Хэлли считалась юной дебютанткой в маленьком городке в штате Огайо, ей не оказывали столько внимания, и не было такого количества комплиментов; ее прекрасные черты лица так и скакали вверх-вниз от удовольствия. Вернувшись в отель, она обнаружила, что все вещи были ловко перемещены в королевский люкс с огромным салоном и двумя солнечными спальнями с окнами в сад. Ее горничная в чепце — прямо настоящая французская горничная, которую она сама однажды изображала в школьной пьесе! — ждала приказаний, а в манере абсолютно всего персонала отеля чувствовался совершенно иной уровень почтения. Она поднималась по лестнице, и все ей кланялись; с поклонами ее проводили в лифт, мягко оттеснив других гостей, и двери лифта с щелчком захлопнулись прямо перед носом у пары сердитых англичанок, тут же вознеся ее на нужный этаж.

Дневной прием имел большой успех. Мать Хэлли, заметно воодушевленная приятно проведенным временем в подходящей компании, беседовала с местным пастором американской церкви, а восхищенную Хэлли окружила толпа очаровательных и предупредительных кавалеров. Она с удивлением узнала, что сегодня она еще устраивает вечерний бал в модном кафе «Ройял», и даже этот дневной прием померк перед великолепием вечера. Хэлли и не подозревала, что полуденным поездом из Парижа в Брюссель выехали двое специально нанятых профессиональных танцоров — пока те с присущей им веселостью не выскочили прямо на сияющий паркет. Но она знала, что на каждый танец у нее есть сразу дюжина кавалеров, и их разговоры не касались ни монументов, ни полей сражений. Не будь она столь невероятно и приятно усталой, она бы, конечно, никогда не согласилась, когда в полночь к ней подошел Коркоран и сказал, что ей пора домой.

И лишь в полусне, в роскошном салоне лимузина, у нее нашлось время на удивление:

— Но как?! Как вам это удалось?

— Да ничего особенного, у меня просто не было времени, — пренебрежительно ответил Коркоран. — Я знаком с несколькими молодыми людьми из посольств. Брюссель, видите ли, не очень веселый город, так что они всегда готовы слегка его расшевелить. А все остальное — еще проще. Хорошо провели время?

Ответа не последовало.

— Вы хорошо провели время? — повторил он, слегка встревоженно. — Видите ли, не стоит и продолжать, если вам вдруг было…

— Битву при Веллингтоне выиграл майор сэр Коркоран Фитц-Хью Абризини, — пробормотала она уверенно, но не очень внятно.

Хэлли уснула.

IV

Через три