в компании матери. Достопримечательности они никогда не осматривали. Мать считала, что этим подобает заниматься лишь школьным учителям да вульгарным туристам, но мистер Бушмилл особо отметил, что Хэлли должна извлечь всю возможную пользу от путешествия, и он должен был позаботиться о досуге, заблаговременно готовясь к программе грядущего дня.

В Брюсселе им предстояло провести пять дней. В первое же утро Коркоран купил три билета на туристический автобус, и они осматривали ратуши, дворцы, монументы и парки, а он громким шепотом поправлял исторические ошибки гида и поздравлял себя с тем, что неплохо справляется.

Но днем, пока они ездили по улицам, заморосил дождь, и он устал от звука собственного голоса и от вежливого «Ах, как интересно!» Хэлли, повторяемого эхом ее матерью, и стал задумываться о том, не слишком ли это много — провести тут целых пять дней? И все же он, без сомнения, сумел произвести на них впечатление; это был хороший старт — предстать перед ними серьезным и эрудированным молодым человеком. И с деньгами он тоже справился. Устояв перед возникшим у него искушением нанять на весь день частный лимузин, что наверняка обошлось бы в двенадцать долларов, он купил три билета на обычный автобус, по доллару за каждый — вот и все, что надо было записать в блокнот. Перед тем, как начать вечернее чтение, он внес эту запись в блокнот для мистера Бушмилла. Но перво-наперво принял горячую очистительную ванну — никогда еще не ездил он в туристическом вагоне с обычными туристами, и это соседство показалось ему мучительным.

На следующий день продолжились не только экскурсии, но и моросящий дождь, а вечером, к его ужасу, миссис Бушмилл слегла с простудой. Ничего серьезного, но это повлекло за собой два визита докторов, которым было уплачено по американским ценам, и еще пришлось оплатить дюжину лекарств, которые европейские врачи выписывают в любых обстоятельствах, и в тот вечер пришлось внести в блокнот такую приводящую в уныние запись:

Одна испорченная шляпка (сказала, что шляпка все равно старая, но мне так не показалось) — 10,00

3 билета на автобус, понедельник — 3,00

3 билета на автобус, вторник — 2,00

Чаевые гиду-невеже — 1,50

2 визита докторов — 8,00

Лекарства — 2,25

Итого за два дня осмотра достопримечательностей — 26,75

А чтобы подвести баланс, подумал Коркоран, еще можно было бы записать — если бы только он послушался своего первого побуждения:

Один комфортабельный лимузин на два дня, включая чаевые шоферу, — 26,00

На следующее утро миссис Бушмилл осталась в постели, а он и Хэлли отправились на экскурсионном поезде в Ватерлоо. Он усердно изучил стратегию битвы, и, прежде чем приступить к объяснениям маневров Наполеона, в качестве предисловия привел краткую характеристику политической ситуации, но равнодушие Хэлли его обескуражило. Тревогу усилил обед. Он пожалел, что не взял с собой из ресторана отеля предлагавшегося там холодного лобстера, сочтя это чересчур расточительным. Еда в местном ресторанчике была отвратительной, и Хэлли с тоской смотрела на недоваренную картошку и пережаренный стейк, а затем перевела взгляд за окно, где капал грустный дождик. У Коркорана тоже не было аппетита, но он заставил себя есть, притворяясь, что ему все нравится. Еще два дня в Брюсселе! А потом в Антверпене! И Роттердам! И Гаага! Двадцать пять дней ночных исторических изысканий, и все это ради безразличной юной особы, которая, по всей вероятности, не желала никакой пользы от путешествий.

На выходе из ресторана его размышления прервал голос Хэлли, в котором прозвучали новые нотки:

— Поймайте такси. Я хочу домой!

Он с ужасом на нее посмотрел.

— Что? Вы хотите уехать, не осмотрев знаменитую диораму, в которой представлены все основные события с фигурами убитых солдат в натуральную величину на переднем плане?

— Вон такси! — перебила она. — Поторопитесь!

— Такси! — простонал он, отправившись за машиной бегом прямо по грязи. — Да ведь эти таксисты просто разбойники — за те же деньги можно было нанять лимузин туда и обратно!

Всю дорогу до отеля они промолчали. Войдя в лифт, Хэлли вдруг решительно на него посмотрела.

— Пожалуйста, вечером будьте в смокинге. Хочу куда-нибудь сходить, потанцевать — и, прошу вас, пришлите мне цветы!

Коркоран задумался, соответствовали ли развлечения подобного рода намерениям мистера Бушмилла — особенно с учетом того, что Хэлли, как он полагал, была практически помолвлена с мистером Носби, который должен был встретить их в Амстердаме.

В смятении от сомнений, он пошел в цветочный магазин и приценился к орхидеям. Букетик из трех штук обошелся бы в двадцать четыре доллара, а ему вовсе не хотелось вносить такой расход в блокнот. С сожалением пошел он на компромисс в виде букета из душистого горошка, и в семь вечера, когда она вышла из лифта, он с облегчением увидел, что Хэлли прикрепила этот букетик себе на платье цвета розовых лепестков.

Коркорана изумила и немало смутила ее красота — ему еще не доводилось видеть ее в вечернем платье. Прекрасные черты лица подпрыгивали вверх-вниз в радостном предвкушении, и он подумал, что мистер Бушмилл все же мог бы позволить себе купить орхидеи.

— Спасибо за чудесные цветы! — нетерпеливо воскликнула она. — Куда отправимся?

— Тут внизу, в отеле, хороший оркестр.

Она слегка нахмурилась.

— Что ж, начать можно и отсюда…

Они спустились в почти пустой бар, где в летней томности замерло несколько ужинавших компаний, разбросанных по залу; когда зазвучала музыка, лишь несколько американцев встали из-за столиков и принялись демонстративно вышагивать по паркету. Хэлли и Коркоран пошли танцевать. Она была удивлена, когда выяснилось, что танцует он хорошо — именно так, как и должен танцевать любой высокий и стройный мужчина, так изысканно ведя ее в танце,