– Мне следует опасаться лишь в том случае, – продолжала госпожа Кейн, – если она встретит человека, у которого власти больше, чем у меня. Я уже знавала таких, как она, хотя их, к счастью, мало. Городская жизнь учит распознавать подобные знаки. Но пока она такую персону не встретила, я себя чувствую относительно спокойно. А вот на месте Лучистой Бирюзы я бы побаивалась. Но не кажется ли тебе, что опасность только способствует одержимости?

– Значит, Бирюза одержима Ини?

– Я бы скорее сказала, что…

– Ини интересует ее?

– Да, – рассмеялась госпожа. – Это вполне уместное выражение.

– Ваша секретарша сказала, что вы ее ненавидите.

– Что значит «ее»? Бирюзу или Ини?

– Ини.

– Скажу тебе правду, девочка, – вздохнула дама. – Я люблю Бирюзу и только ради нее мирюсь с этим маленьким чудовищем, да и понимаю его лучше, чем она. Хотелось бы думать, конечно, что я не столь безумна, как Ини, но во многом мы с ней поразительно схожи. Не будь этого, Бирюза не перенесла бы с такой легкостью свою… свой интерес с одной на другую.

Дорожка увела их в сторону от дома, где среди фруктовых деревьев стояла та же повозка, в которой ночью приехала Прин, запряженная той же лошадью – только занавески по бокам подвязали.

Дама поправила браслеты, подобрала юбки и села на место кучера.

– Здесь и на двоих места хватит, – она похлопала по козлам. – Садись, будем разговаривать.

Из конюшни выскочил черноглазый парень, которого Прин уже видела среди новых слуг.

– Госпожа, позвольте мне… – Он уже опоясался красным кушаком.

– Я же сказала, что буду править сама. Ради нашего общего блага ты должен усвоить, что наш дом не таков, как те, где ты служил раньше. Править буду я, а ты беги вперед и открой ворота. – Она тряхнула вожжами, Само поклонился и побежал.

Лошадь тронулась с места. Они покатили по саду, где чередовались полосы света и тени.

Само уже открывал тяжелые дощатые створки. Прин стало немного спокойнее: госпожа, при всей своей ненадежности, была, похоже, самым здравомыслящим человеком в доме.

К утренней прохладе уже примешивалось летнее дневное тепло. Прин, глядя на лужайки, на службы, на статуи в кустарнике, оглянулась на дом и увидела Бирюзу.

Та стояла, подняв руку, снова вымазанную глиной. Машет им? Нет, просто за стенку держится.

Он проехали мимо Само и выкатились на улицу.

Окруженные стенами особняки скоро сменились тесно стоящими домами без всяких оград. Их прямая, обсаженная деревьями улица сама начинала ветвиться в разные стороны, будто дерево.

Повозка вливалась в поток других. Между ними сновали пешеходы – торговцы, рабочие, дети.

– Вы сказали, что мы едем на Новый Рынок? Я вчера видела только Старый…

Госпожа Кейн направила лошадь влево от груженой мешками телеги.

– Если ты думала, что Старый Рынок полон чудес, подожди до Нового! У них обоих, конечно, есть свои достоинства и свои недостатки. Старый находится в конце Новой Мостовой, и там можно купить те же товары, что на Мосту Утраченных Желаний. Новый лежит через улицу от городского сада императрицы, где, похоже, идет та же торговля, только повыше уровнем. Но клянусь, – она придержала лошадь перед стайкой детворы, – в случае нужды я бы по камню перенесла этот мост на Новый Рынок!

Прин посмеялась, не совсем понимая, что этим хотела сказать госпожа. Проезжая той же дорогой, которой ехала в темноте, она начинала испытывать удовольствие, чем-то напоминающее полет на драконе.

– Госпожа, а почему ваша секретарша так огорчилась, узнав, что я умею читать и писать?

– Огорчилась, говоришь? Эй ты, чего встала! – Последнее относилось к телеге с грузом желтого кирпича. Она стояла под тростниковым навесом, и женщина-возница тщетно взывала к лавочнику, чтобы он вышел и принял товар. – Подумала, наверное, что я хочу взять тебя на ее место – да и следовало бы, по правде сказать. – Дама объехала кирпичницу и покатила дальше. – Я мигом вышвырнула бы эту неблагодарную лисицу вместе с ее злобным котенком, будь я черствой аристократкой с роем слуг, повязанных красными шарфами. Но я всего лишь бедная, работящая купчиха, дочь и сестра купцов. Красные шарфы – не моя традиция, а заимствованная. Мы не делаем таких вещей по неким тайным причинам, которых я никогда уже не пойму. Для меня это недопустимо, и я не стала бы уважать того, кто так поступил бы. В собственном доме я всего лишь бедная жертва, которой помыкают мои капризные подопечные. – Смех госпожи Кейн впервые напомнил Прин об Ини. – Не замечала, нет? Я и сама это вот только что поняла. Так Бирюза расстроилась, узнав, что ты грамотная? Подумать только! В жизни ничего смешней не слыхала! – Она тряхнула правой вожжой. – Но не будем больше об этом. Я для того и уехала, чтобы спастись от этих мелочных склок. Мы едем на Новый Рынок, средоточие чудес Колхари – а чудеса Колхари завтра станут чудесами для всего мира! Запиши это себе на пергаменте, девочка, ибо слов на ветер я не бросаю… – Госпожа Кейн с трудом управляла повозкой в плотном потоке движения. Гологрудая варварка с одним водяным кувшином на голове и другим на плече проскочила под самым носом у лошади – если бы животное не вздернуло морду, один кувшин точно бы оказался на мостовой. Госпожа, привстав, натянула вожжи. Сбоку внезапно подбежал человечек с рыжей бородой и удивительно черными из-за рыжих ресниц глазами. Он повис на узде и оторвался от земли, болтая босыми ногами. На лодыжках у него позвякивали браслеты из дерева, серебра и слоновой кости – такие же, как на руках госпожи Кейн.

Миг спустя он снова опустился на мостовую и стал успокаивать лошадь, цокая языком и поглаживая ей шею.

– Что ж, – невозмутимо произнесла госпожа Кейн, – мы встречаем тебя на том самом месте, где ты и сказал.

Человечек улыбался, пуская лучи морщинок из-под медных ресниц.

– Обдумали ли вы мой замысел извести Освободителя, заражающего наш город, нашу страну и весь мир своими изменническими заговорами?

– Да, обдумала во всех подробностях, поражаясь твоей мудрости и ясности твоих побуждений. – Госпожа достала из прозрачных складок своих одежд кошель из плотной синей материи. – Я согласна с пятью статьями расходов, которые ты назвал. Ты убедил меня в том, что для покупки оружия и найма людей потребуется двенадцать золотых и пять железных монет. Вот, держи. – Человечек отпустил узду и поймал деньги. – Даю тебе шесть золотых и две железные – посмотрим, что из этого выйдет. – Она снова тронула лошадь с места.

– Но, госпожа… – Человечек, звеня браслетами,