камеры незамеченными и поговорим.

– Ты знаешь, гфе их фержат?

– Конечно – это входит в перечень предоставляемых услуг.

– То есть бесплатно? – не понял одноглазый.

– То есть ты уже за это заплатил.

– Тогфа пошли.

Используя свою «легенду», Капур мог затребовать у полицейских официальное свидание с задержанными, однако делать этого не стал. Во-первых, свидание разрешили бы только с одним из дикарей, а шас хотел, чтобы великий фюрер выступил перед всеми сразу. Во-вторых, им нужно было не только высказаться и объяснить попавшимся бойцам, что нужно будет говорить и как себя вести, но и выяснить местонахождение денег. Другими словами, разговор предстоял сложный, его совершенно точно не должны были услышать обычные челы, вот и пришлось воспользоваться магией: мороком, чтобы стать невидимыми для окружающих, «накидкой пыльных дорог», чтобы не засекли видеокамеры, и короткими артефактами портала, чтобы проходить сквозь стены и запертые двери. В результате, путь в камеру занял всего четыре минуты, к счастью, в ней, никого, кроме Красных Шапок, не оказалось, то есть набрасывать морок на ничего не подозревающих соседей не пришлось. Затем Капур уточнил у сотрудника Службы утилизации, подключились ли они к внутренней сети полицейского участка, услышал в ответ, что видеокамеры под контролем и челы не увидят ничего, кроме дремлющих и хаотично блуждающих по комнате дикарей, и разрешил снять морок.

– Что, прифурки, не жфали?

Неожиданное появление получилось весьма эффектным и заставило бойцов вскочить и прижаться к стенам.

– Мля…

– Фюрер!

– Великий фюрер!

– И шас тот самый!

– Кувалда, ты его заставил нам деньги вернуть?

– Не будь дураком, Коззявый, – буркнул Жбан. И жалостливо обратился к великому фюреру: – Вытащи нас отсюда, а?

– Мы больше не будем! – поддержал приятеля Сырок.

– Конечно, не буфете, прифурки, – усмехнулся Кувадда. – Вы уже столько натворили, что пора отфохнуть.

– Как это? – не понял Козел.

– Фолго? – осведомился более сообразительный Жбан.

– Гофа фва.

– Мля… А меньше нельзя?

– Чтобы меньше получить, нужно было меньше стрелять, – строго произнёс Капур. – Но можно больше. Устроить?

– Не, обойдёмся, – выразил общую мысль Коззявый.

– Вот и хорошо.

– Как вам, ифиотам, вообще пришло в голову стрельбу при челах устраивать?

– Мы бабло делили, – ответил за всех Сырок.

– Это я понял. Я только не понял, почему вы не поубивали фруг фруга на фиг?

– Не успели, – развёл руками Жбан.

– Они вёрткие все, особенно Коззявый этот.

– Сам ты этот.

– Хватит ругаться, – резанул Кувалда. – Вам теперь фолго вместе чалиться и фержаться нафо вместе.

– Понятно дело.

– Бабло хоть пофелили?

– Не-а… не успели. Говорю же: они вёрткие все.

– А гфе оно тогфа?

– У полицейских, наверное, – беззаботно ответил Козел. Денег бойцу было жалко, однако к их потере он отнёсся философски: как пришли, так и ушли.

Кувалда перевёл взгляд на шаса.

– У полицейских денег нет, – уверенно ответил Капур. – Бойцов они приняли, машину отогнали на стоянку, дом обыскали, но деньги в протоколах не указаны.

– Кинули нас? – предположил великий фюрер. – Увифели кучу бабла и себе прихватили?

– Не думаю, – покачал головой Капур.

– Ты нас кинул?

– Я их кинул на бензоколонке. – Шас кивнул на бойцов. – А с тобой у нас договор.

– Тогфа гфе мои феньги?

– Почему твои? – подал голос Жбан.

– Потому что, буфешь пасть разевать, мы тебя не на фва гофа закатаем, а на фесятку. – Кувалда оглядел притихших бойцов. – Фоли свои вы получите – слово фаю. Когда выйфете. Ну и пофогревать вас на них буфем.

– Большие доли получатся? – спросил Сырок.

– Не такие как раньше, – не стал скрывать великий фюрер.

– Почему?

– Потому что скрысятничали. Бабла немерено взяли и валить решили, а налоги семейные никто не отменял.

– Это наши деньги, – насупился Козел.

– Уже нет.

– Тогда сам их ищи.

– А чо их искать? – удивился Кувалда. – Они уже у меня.

– Мля… – горестно вздохнул Коззявый, который уже успел забыть, что фюрер только что осведомлялся о добыче. – Так и знал, что он догадается.

– Трудно, что ли, догадаться, что они под мороком? – буркнул Сырок. – Да и один хрен они бы нам не достались: артефакт разрядится – и бабло уедет к первому встречному челу.

– А это было красиво, – оценил шас, с улыбкой глядя на Кувалду.

– Я их просто знаю, – пожал плечами великий фюрер. – Сам такой.

– Ты умнее.

– И то верно. – Великий фюрер посмотрел на подданных: – А теперь внимательно слушайте Капура, прифурки, он расскажет, что вам говорить в полиции и на суфе, чтобы на «минималках» проскочить…

///

– Тебе страшно? – Бри задала вопрос очень спокойным, лишённым эмоций голосом. Долго готовилась его задать и сумела скрыть от Машара обуревающие её чувства.

Впрочем, рыцарь знал, что разговор состоится, понимал, что среди других вопросов обязательно прозвучит и этот, поэтому ответил не задумываясь:

– Зависит оттого, как именно ты собираешься мне мстить.

– Я правильно понимаю, что за себя тебе не страшно? – уточнила девушка.

– Я с детства в армии, Бри, меня учили, что однажды я умру.

– Умереть можно по-разному.

– Этому меня тоже учили.

А вот этого Марина не учла: Машара действительно учили, и учили хорошо. И поэтому девушка, как ни старалась, не могла разобраться в его чувствах к Лисс. В том, насколько они искренни и насколько сильны.

– Не хочешь напомнить, что ты не виноват в смерти моей мамы?

– Зачем? – пожал плечами Дориан. – Ты там была и всё видела.

– И уже отомстила Идо.

– Да, я слышал.

– Не сомневалась, что Схинки расскажет, он болтлив.

– Да и делать в камере нечего.

– Только развлекаться.

– Сменить камеру на другую – то ещё развлечение.

– Ты уверен, что шутить в твоём положении – хорошая идея? – нахмурилась Марина.

– Я уверен, что ты не уверена, – неожиданно ответил Машар, умело переводя разговор в другое русло.

– В чём?

– Ни в чём.

Бри вздрогнула, а затем вспомнила, что говорит с боевым магом, и не просто с боевым магом, а с одним из старших офицеров гвардии великого магистра, которого лично Консул назначил центуром Внутренней Агемы. Не просто боевой маг, а военный, потомственный военный, которого с детства учили «читать» не только противника, но и подчинённых. И обмануть его Марина не могла при всём желании. И при всей своей новой силе.

Признать, что рыцарь её прочитал, – слабость, не признать – глупость.

– Зачем ты это сказал? – тихо спросила девушка.

– Затем, что неуверенность – самый страшный враг сильного мага.

– Я не маг.

– Может быть. Но ты сильна.

– Почему ты так решил?

– Потому что слабый маг не смог бы устроить разгром в штаб-квартире Внутренней Агемы, а затем вытащить меня из клетки, как кролика, – легко и непринуждённо.

Девушка кивнула, показывая, что принимает аргументы Машара, вздохнула и призналась:

– Я не маг, но я очень сильна. Неимоверно