– Ох! – посыпались со всех сторон возгласы облегчения.

– Но было бы ошибкой полагать, что я упал на постель, выложенную лепестками роз. Нельзя сверзиться с высоты пятнадцати метров и при этом здорово не грохнуться. Но в целом я не только остался жив, но даже ничего не сломал, поэтому выбрался на берег, ликуя в душе. «Вот теперь, Меротт, посмотрим кто кого!» – сказал я и погрозил кулаком старой башне, в которой, по-видимому, уже спала мнимая баронесса. Затем, воздержавшись от дальнейших проклятий, проскользнул под сенью плакучих ив, смешался с ночным мраком и ушел.

– Значит, злодейку мы найдем в разрушенном замке Бланкфор?

– Да.

– Продолжайте, прошу вас.

– Но тут я столкнулся с чудовищным препятствием – местность была мне совершенно не знакома. В какую сторону идти? На мое счастье, вдали послышался какой-то шум, который навел меня на одну мысль. Это грохотала по утрамбованной земле телега. Я подумал, что в той стороне должна быть дорога и пошел на звук.

– И не пожалели об этом?

– Нет. Единственное, дойдя до дороги, я вновь остановился, не зная, в какой стороне находится Бордо. Свернув направо, я мог ошибиться в направлении и пойти в совершенно противоположную сторону. Но тот же результат мог ждать меня и в том случае, если бы я повернул налево. Но Провидение оказало мне слишком большую услугу, чтобы бросить на полпути. С Господней помощью я повернул налево и поднялся по склону, показавшемуся нескончаемым. Тут-то и начались мои самые ужасные страдания. Не успев пройти полутора тысяч шагов, я почувствовал, что силы мои на исходе. Голова отяжелела, в висках, ударами увесистого молота, гулко пульсировала кровь. Время от времени по всему телу пробегала дрожь и я покрывался холодным потом. Ах! Страданиям моим не было видно ни конца, ни края. Но что-то внутри подсказывало мне, что от того, насколько быстро я вернусь в Бордо, будет зависеть судьба Эрмины. Я никак не мог забыть, что ужасная баронесса упоминала Новый Орлеан. Решив, что завтра утром Меротт собирается уехать и сесть на корабль, я стал отчаянно противостоять боли, которая с каждой минутой становилась все невыносимее. Но человеческие возможности не беспредельны. Воля может властвовать над материей только до тех пор, пока та в состоянии ей подчиняться. Прилагая волевые усилия, я могу бороться со сном, но не в состоянии преодолеть состояние физического истощения. В конечном счете, я рухнул на колени.

– Бедный Годфруа, – прошептал Танкред.

– Я был побежден. В то же время мне пришла в голову идея немного отдохнуть и двинуться дальше. Но когда я встал, силы окончательно меня покинули, Ноги были, как ватные. Пройдя еще пятьсот шагов, я опять упал, тут же упрямо пополз дальше… и потерял сознание. Я понятия не имею, сколько времени пролежал посреди дороги. Придя в себя, почувствовал на себе чье-то близкое, жаркое дыхание. Открыл глаза. Меня обнюхивала какая-то лошадь. Не успел я осознать происходящее, как две могучие руки подняли меня и поставили на землю. Почувствовав на губах обжигающую жидкость, я жадно выпил несколько капель водки, которая несколько вернула моим членам гибкость и крепость. Поблагодарив своего спасителя, славного фермера, назвавшего мне свое имя, я спросил у него, далеко ли до Бордо.

– Вы в десяти минутах от врат Медока, – ответил он.

Я в нескольких словах описал ему место, из которого бежал, и он сообщил мне, что это замок Бланкфор. Взяв на заметку сведения, которые он мне сообщил, я ушел и четверть часа спустя прибыл сюда в том состоянии, в каком вы меня сейчас видите.

Когда Годфруа закончил свой рассказ, на часах пробило три ночи. На улице Тан-Пассе били копытом кони жандармов, помощник прокурора де Кери тоже стал проявлять признаки нетерпения.

– Господа, – сказал он, – если на этот раз мы хотим прибыть до того, как птичка упорхнет из клетки, нельзя терять ни минуты. Так что давайте по порядку. Господин де Мэн-Арди, вы позволите мне задать вам пару вопросов?

– Хоть три, друг мой, будь на то ваша воля.

– Вы полагаете, что Меротт увезла вас именно в замок Бланкфор?

– Думаю, да. Так сказал фермер, который помог мне добраться домой.

– Других оснований для этого у вас нет? – спросил законник.

– Я видел это место и могу его описать.

– Ага! Вот это уже лучше. Слушаю вас.

– Замок весьма запущенный, от него осталась лишь пара полуразрушенных донжонов. Со стороны дороги, на пригорке, стоит небольшой домик более поздней постройки.

– Отлично. Все совпадает. Вы уверены, что Меротт держит там взаперти Эрмину де Женуйяк?

– Я уверен, что она была там еще вчера, в восемь часов вечера.

– Ну что же, господа, пора ехать. Сейчас, должно быть, половина четвертого, чтобы добраться до замка, нам понадобится полтора часа.

– Едем, – сказал Годфруа, вставая.

– Я очень надеюсь, что вы останетесь дома, – обратился майор к Мэн-Арди.

– Почему это?

– Потому что у вас совсем не осталось сил, вы разбиты, измождены, умираете от голода и усталости.

– Полно вам! – ответил молодой человек. – Легкий ужин, которым я недавно подкрепился, вернул мне силы и я не чувствую даже намека на усталость.

– Мы не вправе позволить вам совершить опрометчивый поступок. К тому же кто-то должен присмотреть за господином де Коарассом…

– Нет, что вы! – отозвался Ролан. – Я тоже поеду с вами.

И, не дожидаясь ответа, стал торопливо одеваться.

– Сумасшедший дом, честное слово, один не далее как позавчера умирал, – сказал майор, указывая на Коарасса, – другой еще три часа назад валялся без сознания, а теперь оба рвутся отправиться с нами в экспедицию; господин де Кери, запретите этим четверым молодым людям ехать с нами!

– Майор, я никому не уступлю чести вернуть Эрмину матери, – сказал Годфруа. – И потом, намечается добрая драка и я не буду сыном своего отца, если соглашусь остаться здесь. Я еду с вами.

– Я тоже, – поддержал его Ролан, пристегивая к поясу саблю.

– И я, – сказал Кловис.

– А без меня вам и подавно не обойтись! – подытожил Танкред.

– Твои слова, мой бравый майор, – глас вопиющего в пустыне, – сказал Робер де Сезак. – Прибереги свое красноречие до лучших времен и не мешай присоединиться к нам этой молодежи, в которую будто дьявол вселился.

– Что до меня, господа, то я не вижу причин вам отказывать. Единственное, непонятно как мы все можем отправиться в Бланкфор, ведь карета у меня только одна и семь человек в нее попросту не поместятся.

– Тут и беспокоиться не о чем, – сказал Танкред. – Четверых вы с собой взять сможете?

– Да, трое сядут внутри, еще один, в случае крайней необходимости, может устроиться на козлах рядом с кучером.

– Отлично. В таком случае с вами поедут наши пострадавшие, Ролан и Годфруа, а также один из этих господ – либо Монсегюр, либо де Сезак. Второй заберется на козлы.