Валтеры арендовали усадьбу у барона. Когда Жан вернулся из немецкого плена, ему отдали усадьбу как надел за погибшего брата Ансиса и как долголетнему арендатору. Хозяйство было небольшое — в общей сложности около сорока пурвиет, но Жану Валтеру стоило немалых трудов привести эти сорок пурвиет в порядок. Нужно было заново покрыть кровлей все постройки, подготовить сельскохозяйственный инвентарь и семена, вырастить скотину, а затянутые травой залежи превратить в воля и нивы. Жан Валтер вместе с женой кое-что уже сделали, но многое еще оставалось незавершенным.

Появление Карла здесь никого не удивило. Сармите ждала его всю зиму, а остальные знали, кем он был для нее. Догадываясь, что им нужно о многом поговорить без свидетелей, брат Сармите и ее невестка всю вторую половину дня работали во дворе.

Карл все время думал, что разговор будет очень коротким и простым, ведь для них все было ясно. Но оказалось, что это совсем не так легко. Вместо того чтобы рассказать Сармите, как он тосковал по ней, как спешил сюда и как рад, что они опять вместе, Карл долго, пространно, с ненужными подробностями рассказывал о недавних переживаниях в тюрьме. А разве Сармите была лучше? Разве не прятала она сияющих глаз? Разве осмелилась хоть раз прижаться к своему другу? В будничный день она надела лучшее платье и, неизвестно почему смущаясь, самым подробным образом расспрашивала Карла о событиях минувшей зимы и рассказывала о том, что сама делала в это время. Благоразумный, обстоятельный разговор: всю зиму стоит очень хороший санный путь, у нас есть четыре поросенка… Позавчера брат вычистил дымоход…

Это могло продолжаться до вечера, но, к счастью, в конце концов они опомнились. Не для того ведь Карл приехал в Курземе и Сармите оторвалась от домашних дел, чтобы занимать друг друга подобными разговорами.

— Я был в Зитарах, — решительно начал Карл.

— Да? — голос Сармите сразу приобрел другой оттенок. — Как там теперь? Дом, вероятно, сгорел.

— Нет, дом цел. Хозяином заделался Эрнест. Встретил меня, как цербер: «Никому здесь, нет места». Без суда там ничего не получится, но, я думаю, не стоит начинать. Если даже получишь через суд свою часть усадьбы, что это будет за жизнь! Два кота в одном мешке.

— Это верно.

— Я теперь думаю о том, где бы обосноваться. Как будто есть возможность получить надел. Но если дадут где-нибудь участок с пнями…

— Разве в Сибири не было пней? А потом там жилось не так уж плохо.

— Конечно, со временем, когда разработаешь землю… Но это нелегкий труд. О себе я не беспокоюсь, вся жизнь еще впереди. Потерпел бы первое время, потрудился бы над землей. Но… — у него не хватило смелости сказать самое главное.

— В чем же ты сомневаешься? — спросила Сармите. Оба смотрели в разные стороны, и оба покраснели.

— Я один там ничего не сделаю… — с трудом выдавил Карл. — Одному нечего и начинать. Лучше уж наняться к какому-нибудь хозяину в батраки или работать в городе.

— Почему же тебе идти туда… одному?

— Я не знаю. Может быть, оно и не так. Но имею ли я право приглашать с собой в такую жизнь другого человека? Что я могу ему обещать? У меня нет ничего. Впереди лишь тяжелый труд, а вначале, кроме того, и нужда. Помощи тоже не от кого ждать.

— Разве ты с кем-нибудь уже говорил?

— О помощи?

— Нет, о том… о чем ты сказал сейчас.

— Затем-то я и приехал сюда. Ты думаешь, я могу об этом еще с кем-нибудь, кроме тебя, говорить?

— Нет, не знаю. Но если ты думаешь, что я…

— Только тебя я и имею в виду.

— …что я боюсь трудностей…

— Я этого не говорю.

— …и что я думаю только о том, как бы легче и богаче…

— Разве я это сказал?

— …тогда ты меня не знаешь.

Вот и все — чистый пустяк, одна мысль и несколько слов, но как трудно произнести их — с каким напряжением и натугой. После этого сразу легче стало. Опять можно было говорить друг другу милые, смешные слова, шутить над своей застенчивостью и сомнениями, ворковать о будущем.

— И ты будешь моей женой. Всю жизнь будем вместе.

— До самой смерти.

— И всегда будем верными, хорошими, хорошими друзьями?

— Попробуем, может быть, и получится.

— А если мы когда-нибудь поссоримся?

— Тогда мы больше не будем друзьями.

— Конечно, так и будет. Этого нельзя допускать. И почему ты мне так нравишься?

— Сама не знаю, что я в тебе нашла хорошего. Почему я должна любить именно тебя?

— Но подумать только: она последует за мной хоть в болото и никогда не уйдет. Жидкая путра[25] и соленая салака, хлеб с мякиной и картофель в мундире… Какими же станут эти пальчики через год, через несколько лет? Сармите…

Они шутили до тех пор, пока у обоих на глазах не показались слезы. Но они улыбались. Странные люди. Так кончился второй разговор.

3

Сармите рассказала невестке о большой перемене в своей жизни, та, в свою очередь, передала эту новость мужу, и вечером они уже могли все вместе обсудить кое какие важные вопросы.

— Когда вы собираетесь начать свою новую жизнь? — спросил Жан Валтер.

— Лучше всего нынешней весной, — ответил Карл. — Если только землеустроительная комиссия к тому времени отведет землю. Гоба, правда, обещал разрешить этот вопрос на первом же заседании.

— А вы оба подумали о своей дальнейшей жизни? — продолжал Жан. — Как вы будете жить первое лето? Где поселитесь, пока построите дом?

— Первое время придется идти на заработки и приютиться где-нибудь у соседей, — рассуждал Карл. — Все мелочи невозможно предусмотреть, потому что мы не знаем, где именно нас поселят. Если это будет в нашей местности, тогда это гораздо проще. Хотя на помощь родственников я не надеюсь.

— У вас обоих есть право на часть наследства…

— Пока я дождусь чего-нибудь от Эрнеста, я успею десять раз умереть голодной смертью.

Молодой Валтер некоторое время о чем-то размышлял, затем вопросительно взглянул на жену. Как бы догадываясь, о чем думал муж, она утвердительно кивнула головой, и Жан сказал:

— Если Сармите действительно собирается начать самостоятельную жизнь и покинуть нас, она имеет право кое-что взять с собой. В Валтерах двум семействам было бы тесно, тем более что оба семейства молодые и, надо думать, в будущем станут увеличиваться. Нам следует подумать и о дальнейшем. Так как остаюсь хозяином здесь я, то обязан выплатить Сармите часть ее наследства. Но пока я смогу выполнить свое обязательство, пройдет несколько лет. Нельзя