Командовал обоими взводами капитан Шимон, а взводом «Центурионов» — лейтенант Авигдор.

Второе столкновение при Нухейле — одно из самых выдающихся инцидентов на границе — произошло раньше, чем ожидалось, — спустя всего десять суток после первого. Это случилось в пятницу, 13 ноября 1964 г. Как обычно, израильский патруль следовал по дороге к источникам, перед полугусеничными бронемашинами патруля шли саперы, обследовавшие грунт на наличие мин. В 13.25 сирийцы с позиции в Нухейле открыли по патрулю огонь. Саперы спрятались в двигавшихся в арьергарде полугусеничных бронемашинах, которые теперь попали под яростный огонь крупнокалиберных пулеметов и безоткатных орудий. Капитан Шимон приказал взводу «Шерманов» выдвинуться из укрытий на огневые позиции. В отличие от предыдущего случая, машины рассредоточились на большем пространстве. Капитан указал каждому командиру танка его цель, а сам приготовился управлять огнем. С наблюдательного пункта израильтян оба глубоко врытых в землю сирийских танка — один к востоку, другой к западу от Нухейлы — представлялись трудной мишенью размером не более 60 сантиметров в высоту и около 120 в ширину.

Неприятельские танки тоже начали стрелять по патрулю.

С момента получения танкистами приказа капитана Шимона и до выхода «Шерманов» на огневые рубежи прошло менее трех минут. Но один танк постигла неудача. Выбираясь из находившегося в долине леса по дороге на расположенную выше позицию, он зацепил дуб. Ветки упали на башню и накрыли ее, лишив экипаж обзора. Водитель не видел, куда едет, и «Шерман» начал заваливаться на крутом скалистом склоне.

У взвода «Центурионов», ожидавших в резерве в лесу, появлялся шанс отыграться. Раньше экипажи «Шерманов» вышучивали товарищей с «Центурионов». «Вы — мазилы. Так что сидите здесь тихо, пока мы сделаем всю работу». В соответствии с приказом, «Центурионам» предстояло вступить в сражение, если взвод «Шерманов» не сможет подавить огонь из Нухейлы или если противника поддержат огнем с других позиций. Лейтенант Авигдор видел, что происходило с «Шерманом», и немедленно приказал занять пустующую позицию «Центуриону». Шалом Коган, стрелок в экипаже комвзвода, получил приказ открыть огонь.

В сражение вступили сирийцы с позиций на Тель-Аззазият, на Тель-Хамра и на Баниасских высотах, но, вместо того, чтобы бить по израильским танкам, они принялись стрелять по кибуцам Дан и Шаар-Ишув из тяжелых 120-мм минометов, а затем и из 122-мм артиллерийских орудий. Жители кибуцев побежали забирать детей из садика, чтобы отвести их в убежища. Через несколько минут все попрятались.

Средние минометы, безоткатные орудия и танки теперь стреляли по израильтянам на Тель-Дан. Лейтенант Авигдор отдал приказ по переговорному устройству:

— Цель — танк. Дистанция — 800. Наводи!

Шалом Коган начал наводить орудие. Он поднял и затем опустил пушку, пояснив находившимся в башне товарищам:

— Чтобы лучше захватить цель. — И отрапортовал командиру:

— Готов!

— Огонь! — приказал Авигдор.

— Есть огонь! — отозвался Шалом Коган.

И он выстрелил. Расположенный восточнее сирийский танк вспыхнул.

Капитан Шимон приказал теперь сержанту сконцентрировать внимание на сирийском танке к западу.

— Цель — танк. Дистанция — 750. Наводи.

— Готов.

— Огонь.

— Есть огонь.

И второй сирийский танк заполыхал.

Сирийцы в Нухейле стали стрелять реже. Противник перенес основной огонь на кибуцы, и начальник генштаба, генерал-майор Ицхак Рабин, в конце концов решил вызвать авиацию. В 14.55, примерно через час после первого выстрела, в воздухе появились израильские «Вотуры», «Мистэры», «Супер-Мистэры» и «Миражи III», которые подавили огонь вражеской артиллерии. Миги-21 сирийских ВВС попытались вмешаться, но были разогнаны «Миражами». В 15.30, по просьбе Сирии, наблюдатели ООН добились прекращения огня.

Начгенштаба оправдал вмешательство ВВС в сражение тем, что ЦАХАЛ не может молчать, когда кто-нибудь расстреливает мирные израильские поселения, просто потому, что по ним удобно вести огонь с господствующих высот. Пора было преподать противнику урок, объяснив ему азбучные истины этики приграничных конфликтов. Отныне сирийцы будут знать, если им вздумается пострелять по мирным израильским гражданам, в воздух немедленно появятся самолеты ЦАХАЛ а и ответят ударом на удар.

Потери, понесенные ЦАХАЛ ом во втором инциденте при Нухейле, составили трое убитых и одиннадцать человек — солдат и поселенцев — раненых. Кибуцам Дан и Шаар-Ишув сирийским обстрелом был нанесен серьезный ущерб. На следующий день радио Дамаска объявило, что сирийская армия потеряла семь человек убитыми и двадцать шесть ранеными.

— Удалось ли уничтожить сирийские танки? — первым делом спросил генерал Таль.

— Подбиты и сожжены, господин генерал, — ответил комбриг.

— Тогда это — победа, — подвел итог командующий.

Командир бригады вызвал к себе экипажи танков «Центурион», участвовавших в бою у Нухейлы. Он пожал им руки, пригласил сесть и предложил горячего кофе. Подполковник Ошри и лейтенант Илан Якуэль также были довольны, и не столько из-за одержанной победы, сколько из-за того, что сделали первый шаг к возвращению веры в несправедливо оклеветанные «Центурионы». Однако когда подполковник Ошри вышел от комбрига, он встретил командира другого батальона.

— Чему ты так радуешься, Бенни? — спросил тот.

— Ты разве не слышал, как блеснули наши «Центурионы»? — удивился Ошри.

— Не будь столь оптимистичен. Скоро начнется лето, и ты увидишь, как перегреваются эти машины.

— Мне приходилось работать с ними летом, — возразил подполковник Ошри.

— А вот увидишь. В конце лета на броне их моторных отсеков яичницу можно будет жарить для всей бригады.

Радость личного состава батальона D-10 не разделял лишь один из служащих в нем офицеров. Успех капитана Шимона во втором бою у Нухейлы не мог зачеркнуть провала капитана Шамая Каплана в первом. Теперь все в бронетанковых войсках знали об ошибках капитана Шамая Каплана. Лучше, чем кто-либо другой, знал об этом сам генерал Таль, по приказу которого офицеры изучали негативный опыт предыдущего инцидента. Мысль о комвзвода, на которого было наложено взыскание, беспокоила командующего. Как-то Таль попросил командира бригады «D» прислать к нему Шамая.

— Давайте поговорим, — предложил генерал Таль. — Пограничные инциденты, Шамай, имеют и большое государственное значение, и я хочу, чтобы вы это поняли. Бронетанковые войска должны изучать все ошибки и извлекать из них уроки. Вот почему инцидент был предан столь широкой огласке.

— Я понимаю, господин генерал. И не в обиде.

— Я слышал и сам вижу, что вы в депрессии. Вы должны понять, что своим успехом капитан Шимон не в малой мере обязан вашему поражению. Просто так случилось, что вам пришлось командовать в первом бою, а ему во втором.