Генерал-майор Рабин нашел способ обуздания сирийско-египетских планов войны на истощение. Руководство ЦАХАЛа всегда воздерживалось от политики удара в ответ — засылки диверсантов в Сирию в отместку за вылазки арабских бандитов в Израиль, — в основном руководствуясь моральными соображениями. Сирийцы нападали на мирных граждан Израиля, но Израиль возражал против убийства его солдатами мирных арабских жителей и откладывал репрессивные меры до столкновений с армией Сирии. Такая политика, однако, лишала ЦАХАЛ главного преимущества, поскольку его истинная сила проявлялась в прямой военной конфронтации с арабскими силами, о чем в подобной ситуации даже не заходило речи.

Проконсультировавшись с командующим Северным командованием и командующим бронетанковыми силами, начальник генштаба выработал план, который позволял использовать преимущества Армии Обороны Израиля, не превращая столкновения в войну. ЦАХАЛ начал использовать свою мощь как острую бритву, а не как топор. После приграничного инцидента, в котором погиб израильский тракторист, начгенштаба обратился к министру обороны с просьбой санкционировать удары по объектам, на которых ведутся работы по отводу притоков Иордана. Исходя из опыта пограничных инцидентов, генералы Элазар и Таль утверждали, что танкисты могут поражать точечные цели, расположенные на дистанции свыше двух километров — расстояние, на котором находилась стройплощадка сирийских землекопов у подножия горы Хермон. Другими словами, не будет необходимости задействовать ни воздушные силы, ни артиллерию, что чревато перерастанием конфликта в крупномасштабные военные действия. Буквально на следующий день, когда сирийцы начали обстреливать израильский патруль, который двигался вдоль дороги к истокам реки Дан, танки Таля открыли огонь и уничтожили землеройную технику.

Похоже было, что война на сирийской границе вступила в новую фазу, где ставка делалась на башенные орудия танков. На протяжении следующих двух лет, вплоть до Шестидневной войны, сирийская агрессивность росла пропорционально мастерству танкистов ЦАХАЛа. Сначала сирийцы не поняли, случайно или намеренно израильтяне уничтожили их оборудование. Работы велись неподалеку от Нухейлы, Баниасских высот и Тель-Хамры, а именно с этих позиций они стреляли по израильским патрулям. Постепенно до сирийцев все-таки дошла суть произошедшего. В мае 1965 г. они перенесли свою стройплощадку от подножия горы Хермон в более удаленное и безопасное место. Здесь, выше моста Бнот-Яаков, сирийцы имели топографическое преимущество, — расположившись на господствующей высоте, они к тому же находились под защитой мощной линии фортификационных сооружений. Они начали обстреливать израильские патрули и гражданское население, работающее в полях недалеко от границы, с новых позиций.

Сирийцы ликовали, а ЦАХАЛ был сбит с толку. Противник нашел жесткий ответ на карательные меры Израиля. Кое-кто предлагал задействовать для срыва иорданского предприятия артиллерию, но против этого имелось два возражения. Одно заключалось в том, что при ведении артиллерийских дуэлей сирийцы будут все время в более выгодном положении из-за характера рельефа местности и дислокации их орудий. Их пушки находились вдали от городов и деревень, на высоких и укрепленных позициях, тогда как израильская артиллерия могла расположиться только в густонаселенных районах, что делало мирных тружеников заложниками действий военных. Второе — существовала реальная опасность перерастания артиллерийских дуэлей в настоящее сражение, приграничного конфликта — в широкомасштабную войну, особенно принимая во внимание фактор рассеивания огня при стрельбе на значительные расстояния.

Израильские наблюдатели внимательно следили за работами по отводу воды и выяснили, что стройплощадки сирийцев находятся по обеим сторонам от здания таможни выше моста Бнот-Яаков. На северной стороне объект располагался на довольно большом участке открытого пространства. С точки зрения бронетанковых войск, сектор этот представлялся идеальным для выполнения трудной миссии, суть которой заключалась в том, чтобы попасть в небольшие цели с расстояния в шесть километров. К югу от таможни сирийцы вели работу под прикрытием рельефа местности — во впадине. К тому же южная стройплощадка располагалась дальше от места дислокации израильских танков. Строительные объекты находились под прикрытием укрепленных сирийских огневых рубежей, на которых размещалась артиллерия и меняющие позиции танки. Было ясно, что если дело дойдет до боевых действий, развиваться они будут как бы на двух уровнях. Израильским танкам придется и стрелять по землеройному оборудованию, и в то же время подавлять огонь противника.

Когда руководство приняло решение проводить регулярное патрулирование границы, капитану Шамаю Каплану было приказано поспешить в Галилею. В это время он уже служил начальником специализированного отдела по подготовке экипажей танков «Центурион» в офицерской школе бронетанковых войск. Благодаря расположению генерала Таля, он получил под командование подразделение, укомплектованное танками «Шерман» и «Центурион». Ребята из его бывшей роты восторженно приветствовали капитана. Роясь вокруг него точно пчелы, они пожимали ему руки и старались оттеснить друг друга, чтобы только оказаться рядом с ним. Каплан сразу понял, что готовится нечто необычное. Офицер по оперативным вопросам, лейтенант Илан Якуэль, ввел капитана Шамая в курс дела. Капитан потирал руки. Наконец-то у него появился шанс добиться успеха. Он поневоле стыдился своих чувств — надежды на то, что сирийцы откроют огонь по патрулю и тем самым предоставят израильтянам возможность нанести ответный удар. Но прошло несколько дней, а сирийцы словно бы не замечали приграничных патрулей.

13 мая 1965 г. разведка донесла о значительном движении на позициях противника около таможни. Израильтяне заметили сирийцев в черных танкистских комбинезонах, что давало возможность предположить наличие у неприятеля намерения задействовать бронетехнику. Также разведчики засекли вражеских корректировщиков артиллерийского огня, проводивших рекогносцировку израильских позиций. Результатом доклада разведки стало посещение израильских танкистов двумя важными гостями — генералами Элазаром и Талем.

Вышедший на рассвете патруль проделал половину пути без приключений, но при приближении его к Шайюну сирийцы открыли по израильтянам огонь из пулеметов и минометов. Произошел очередной приграничный инцидент.

— Занять позиции! — скомандовал Шамай и поспешил к своему «Центуриону». Экипажи бросились снимать камуфляжные сетки. Заняв места, танкисты в течение трех минут вывели технику на огневые позиции. Но командирский танк задержался. Из него повалил густой дым. Некоторое время голоса Шамая в эфире не было слышно, а когда он зазвучал, то казался нервным и высоким. Когда экипаж Шамая снимал камуфляжную сетку с машины, дымовая мортирка произвела самопроизвольный выстрел. Один человек из экипажа получил серьезное ранение, остальные же были ошеломлены и оглушены выстрелом.

Но уже через две минуты голос капитана Шамая звучал по радио спокойно и уверенно. Капитан пресек панику, приказал оказать первую помощь раненому, и того быстро отправили в госпиталь. Теперь командир мог заняться делом. «Центурионы» открыли огонь по противнику, целясь главным образом во вкопанные на господствующих высотах сирийские танки. Первые выстрелы «Центурионов» демаскировали позиции израильтян, и неприятель обрушил на них шквал минометного огня. Битва началась.