Гор знал: чем бы ни закончилось боссонское восстание, влияния на большое противостояние в Корпорации оно вряд ли окажет. И значит, как бы ни сложилась судьба сервов Боссона – она не станет его судьбой. По крайней мере, он постарается, чтобы не стала. Перед падшим демиургом и владельцем частной Вселенной стояла иная, вполне конкретная и внятная задача: определить причины провальной реинкарнации, найти виновных и, главное, вернуться домой. Вернуться домой – вот в чем был смысл!

Заглядывая внутрь себя, Гор мог бы поклясться любыми клятвами, что готов сражаться с сервами до конца, как и любой из них – даже до собственной смерти. Однако основные усилия трехсотлетнего разума будут работать не только на победу сервов – но и на собственное выживание! В принципе, думал Гор, его популярность как одного из столпов восстания играет ему только на руку. Как один из вождей он станет более свободен в передвижении, более независим в действиях, возможно, чуть позже даже сможет сформировать собственный отряд телохранителей или солдат, преданных и способных помочь в осуществлении личных целей. Нужно собирать сведения и набирать силу. Подобраться к храмовникам, а уж там… Гор помотал головой – об этом было еще рано говорить…

Между тем события развивались. После взятия Руция в распоряжении Трэйта, Сабина, Циллия и других мятежных виликов оказалось свыше двенадцати тысяч мушкетов, не менее пяти десятков полевых орудий и огромное количество боезапаса. Вооружив своих консидориев и почти всех кадетов оружием огневого боя, Трэйт без лишних раздумий прошелся по западным и северным пограничным районам Боссона, неистовым пламенем очищая провинцию от королевских гарнизонов, обдирая армейские склады и усадьбы шательенов.

К первым числам месяца Пахон в руках восставших оказался уже практически весь Верхний Боссон. В руках королевских сенешалей остался жалкий клочок – самый юг домена с административным центром в Бронвене в качестве приза для «призовой» повстанческой армии.

Сначала Трэйт обходил крупные населенные пункты провинции стороной, концентрируя свое внимание только на армейских лагерях и богатых усадьбах. Однако вскоре селения Боссона стали сами падать ему в руки, что в общем не было удивительно. Почти на сто процентов их население состояло из сервов, и вилики торговых домов и ремесленных цехов с радостью приносили Трэйту ключи от своих посадов, прося взамен одного – снять ошейники!

В числе таких пунктов оказался и памятный Гору Кербуль. В Кербуле Трэйт взял новый арсенал с почти тридцатью тысячами мушкетов и с годовым запасом пороха к ним.

Здесь же восставшие обнаружили значительное количество чугунных ядер к полевым кулевринам, взятым в Руции, и еще почти сотню самих орудий. В изобилии имелось и обмундирование для королевских солдат и офицеров, а также шанцевый инструмент, инженерные принадлежности, солдатские кошкодеры и офицерские сабли, фляжки и ранцы и множество других полезных предметов многотысячной номенклатуры, созданной человеческим старанием для нужд армии и запасенной генералами Бориноса на грядущие войны.

Учитывая полную невозможность переноса такого количества боевых припасов в Руций, да и отсутствие необходимости такого переноса, лидеры восстания, не долго думая, перенесли в Кербуль саму базу восставших и ее штаб, оставив в Руции незначительный вооруженный гарнизон, призванный сохранить остававшиеся там запасы и держать под контролем прилегающие к Руцию аллоды, включая, разумеется, и земли Лавзейского шато.

Во время переезда, занявшего без малого четыре дня, Гор в последний раз побывал в здании Дуэльной школы. Каким-то внутренним чувством он понимал, что проходит ее длинными коридорами в последний раз и никогда более сюда не вернется.

Да, без мало на полгода Лавзея стала его «домом», его «родиной», однако слишком сильных сожалений по поводу расставания Гордиан не испытывал. Конечно, он не забудет Лавзею никогда, но и ностальгировать по поводу «рабского» прошлого не станет.

Теперь его дом – весь Боссон. Территория для войны!

Когда-то Боссон был самой северной и действительно приграничной, а не соседней с ближайшей покоренной колонией, провинцией Единого Короля. В те давние времена он славился своими дикими, гордыми обитателями и бесконечными лесами, протянувшимися от пограничных гор до самой границы с Артошской маркой. Боссон всегда поставлял старым артошским правителям лучшую дичь, лучших лучников и необычайно стойкую легкую пехоту.

С освоением огнестрельного оружия боссонский лук-юми, разумеется, потерял свою славу, однако дух древних защитников марки сохранился. Казалось, после взятия Руция, он витал в воздухе, наполняя сердца десятилетиями унижаемых боссонских сервов чувством достоинства и гордости.

Получив в руки более эффективное оружие и место в строю, люди преображались. Трэйт, по всей видимости, имевший в прошлой жизни определенный военный опыт, разбивал людей на подразделения по образцу регулярной эшвенской армии. Вместо десятков он ввел взводы, вместо полусотен и сотен – роты, а вместо тысяч – полки. Дационов и баррист сменили лейтенанты и капитаны. Сам же Трэйт все чаще именовал себя полковником, хотя, учитывая количество находившихся в его подчинении войск, его скорее следовало называть генерал-полковником, согласно королевской табели о рангах.

На самом деле собственно полковников имелось уже три: решением Совета виликов ими стали Трэйт, Рихмендер и старый лавзейский таргитарий Вордрик Аймен – преимущественно за старость (и сопутствующее ей уважение), ворчливость (и сопутствующую ей дотошность), а также участие в незапамятные времена в колониальных войнах в качестве габелара (а значит, и за наличие какого-никакого, но все же военного опыта).

Старшим из них однозначно признавался Мишан Трэйт.

Костяк первых двух полков составляли консидории и кадеты двух соответсвующих школ. У Трэйта – его родной Лавзейской, а у Рихмендера – не менее родной для него Дуэльной школы леди Шамир, расположенной в Кидоне. Соответственно и полки назывались пехотный Лавзейский и пехотный Кидонский. Костяк из консидориев и кадетов, заместивших преимущественно должности ротных и полковых офицеров, обрастал плотью из пришлых освобожденных сервов. Тяжелый доспех и обитые железом грозные щиты заменялись на мушкеты и пики, а мечи и секиры бывалых ратоборцев – на офицерские шпаги и смертоносные пистоли.

Третий полк сформировали в Орме, где имелись наиболее серьезные кузнечные мастерские и ремонтная база. Появился он значительно позже двух первых полков и комплектовался преимущественно сервами, не имеющими к дуэльному ремеслу никакого отношения. Хотя часть его офицеров также набрали из дационов Трэйта и Рихмендера, штаб полка и его старшие руководители были набраны Вордриком из технарей – таргитариев и ремесленных мастеров.

Составленному таким образом Ормскому артиллерийскому полку были переданы все наличные полевые кулеврины и незначительное количество взятых в пограничных крепостцах старых осадных орудий – картаун. К нему же приписали и примкнувших к бунту габеларов, призванных выполнять функции боевого охранения на марше, маневре и в поле во время будущих сражений.