По этой причине держался он в тени и шляпу надвинул на самый нос, и смотрел в основном себе под ноги, чтобы ни с кем не встречаться взглядом. Впрочем, по улицам здесь таким манером передвигались многие…

Ни с кем он, по счастью, не столкнулся, никто его не задел, и Доркин беспрепятственно обошел несколько притонов, пока в пятом или шестом по счету не наткнулся на того, кого искал. Тот пировал в компании развеселых собутыльников. Доркин и не сомневался, что найдет его именно в такой компании. Привычки принца Ковина были хорошо известны не только среди его соотечественников – не из тех он был людей, которые станут проводить ночь перед поединком за молитвой и подведением жизненных итогов.

За столом вперемежку с придворными из свиты принца сидели самые гнусные бандитские рожи, какие только можно было сыскать в Тагоне, но Ковин чувствовал себя среди них вполне в своей тарелке. Присутствовали здесь и дамы известного сорта, и веселье было в самом разгаре.

С порога оценив обстановку, Баламут поспешно вышел вон, пока никто не успел обратить на него внимания. Ему необходимо было отыскать поблизости подходящее укромное местечко, желательно с запасным выходом, то бишь с возможностью для отступления, и сделать это надо было побыстрее, пока какая-нибудь из шатавшихся вокруг темных личностей не сочла его собственную личность вызывающей подозрение.

И, как на грех, сразу же за порогом он налетел на маленького человечка, скрывавшего лицо под капюшоном плаща, и чуть не сбил его с ног. Выругавшись про себя, Баламут выхватил кинжал, ибо знал по опыту, что здесь в таких случаях в длительные переговоры не вступают.

Малютка, однако, всполошенно взвизгнул и сам шарахнулся в сторону. Капюшон его съехал набок, и Баламут утратил дар речи, узрев под ним личико Фирузы.

Видя, что он узнал ее и скрываться далее нет смысла, девушка открыла было рот, но сказать ничего не успела. Опомнившись, королевский шут крепко схватил ее за руку, снова нахлобучил капюшон ей на лицо и, озираясь по сторонам, поволок подальше от входа в кабак, в густую тень под покосившимся балконом ближайшего дома.

– Какого дьявола, женщина? – прошипел он на ходу сквозь зубы. – Что ты здесь делаешь?

– Я…

– Тише!

Фируза втянула голову в плечи и зашептала:

– Я шла за вами, Доркин…

– Зачем?!

– Я поняла… поняла, что вы задумали, и хотела…

– Черт побери! – Баламут даже застонал с досады. – Поняла она! Хотела! И что мне теперь с тобой делать?

– Ничего. Доркин, прошу вас, откажитесь от этой затеи! Пожалуйста!

– Чего ради? – Он снова стиснул зубы. – Черт, я даже не могу отправить тебя обратно! Как ты пройдешь здесь одна…

Фируза помотала головой.

– И не пойду. Пожалуйста, Доркин, вернемся вместе, пока вы ничего не натворили…

– Женщина! – не сдержавшись, рявкнул он. – Ты соображаешь, что говоришь? Ты понимаешь, что муж твой завтра умрет и все наше дело провалится?

– Нет! – сказала она с непоколебимой уверенностью. – Этого не может быть!

Несколько секунд Доркин смотрел на нее, дивясь подобному упрямству и вере в необыкновенные качества Овечкина, затем плюнул и отвернулся.

– Стой здесь. Прижмись к стеночке, замри и не дыши.

Он сделал шаг в сторону, но Фируза вцепилась ему в рукав.

– Не ходите! Не надо!

Он попытался высвободить руку, но девушка держалась крепко. И в этот момент дверь кабака распахнулась, и на улицу, галдя и распевая песни, вывалилась буйная ватага во главе с принцем Ковином. В руках у многих были зажженные факелы, и темная улица разом перестала быть таковой.

Баламут поспешно шагнул обратно, заталкивая Фирузу поглубже в тень, но было уже поздно. Капюшон с ее головки слетел окончательно, и блудливый глаз принца мгновенно приметил женское личико.

– Девчонка! – пьяно и громко возгласил он и остановился, пошатываясь и тыча рукой в их сторону. – Хорошенькая, ей-богу! Ату ее!

Во мгновение ока они со всех сторон оказались окружены сворой принца. Фируза помертвела от страха, видя кругом мутные глумливые взоры и оскаленные в ухмылках зубы. Баламут Доркин прижал ее к стене и загородил собою.

– Не подходить! – негромко, но внушительно предупредил он, и в руке его откуда ни возьмись появился кинжал.

Кругом загоготали еще громче, но принц Ковин умудрился- таки расслышать в его голосе интонации человека, привыкшего приказывать, и насторожился.

– Разойдитесь, – велел он, и свора притихла и расступилась, давая ему дорогу. – Вы – дворянин? – обратился он к Баламуту. – Девчонка ваша?

Принц подошел совсем близко, и Баламут невольно оскалился, не хуже бандитов из его свиты. Вожделенная цель была прямо перед ним… но, черт возьми, если он сейчас убьет Ковина, псы принца разорвут его в клочья. Его-то – ладно, но за спиной Фируза… Кой черт принес ее сюда?! Он мог пожертвовать собой, но не ею же!

Доркин затравленно огляделся. Бежать было решительно некуда. Он перевел взгляд на принца.

– Если вы прикоснетесь к ней, я убью вас.

Ковин смерил его с ног до головы надменным взглядом.

– Сначала назовите свое имя и звание, – процедил он сквозь зубы. – Я не дерусь с кем попало.

– Многовато чести для пьяного подонка знать мое имя, – медленно сказал Баламут. – Кто ты сам-то такой?

Принц против его ожидания вдруг развеселился.

– Из провинции, что ли? – Он подмигнул ближайшему соратнику, и вся свора заржала. – Что ж, сейчас ты узнаешь, кто я такой…

В поднявшемся гоготе Баламут все же услышал, как за спиной у него тихонько ойкнула Фируза, и быстро оглянулся. Оказалось, что под рукою, которой девушка упиралась в стену, неожиданно подалась и приоткрылась рама не замеченного ими доселе подвального оконца.

Баламут столь же быстро отвернулся. Никто из своры Ковина как будто не смотрел на девушку, и он начал пятиться, буквально запихивая ее в это окно. Она пыталась упираться, но куда там!

– Эй, смотрите-ка, девка прячется! – завопил один из бандитов, однако Баламут уже справился со своей задачей. С тихим вскриком Фируза провалилась в подвал, и с великим облегчением почувствовав, что за спиной у него больше никого нет, Баламут нашарил раму и с силой захлопнул окно. Теперь у девушки был хоть какой-то шанс спастись бегством, и больше его ничто не сдерживало.

– Ну, Ковин! – сказал он почти радостно, оторвался наконец от стены и выбросил руку с кинжалом вперед.

Кем-кем, а трусом принца назвать было нельзя – он и не подумал отступить и немедленно схватился за свое оружие. Однако чуть-чуть опоздал. Баламут не собирался тратить время на ритуальные заигрывания. Лезвие его кинжала блеснуло в свете факелов кровавой зарницей, и через какую-то долю секунды рукоять уже торчала из плеча принца. Всего лишь из плеча – с ужасом успел подумать Баламут.