ЧЖОУ: У них сейчас 16 миллионов.

МАО: Что касается ваших отношений с нами, я думаю, тут не надо откладывать на 100 лет.

КИССИНДЖЕР: Я надеюсь. Думаю, они наступят гораздо раньше.

МАО: Но это решать вам. Мы не станем вас торопить. Если вы почувствуете необходимость, мы это сделаем. Если вы посчитаете, что сейчас этого сделать нельзя, значит, мы отложим это на более поздний срок.

КИССИНДЖЕР: Это не вопрос необходимости: это вопрос практических возможностей.

МАО: Ну, это одно и то же. [Смех.]»[428].

В типичном для Мао Цзэдуна парадоксальном стиле здесь оказались объединены две вещи одинаково важного значения: во-первых, Пекин не откажется от силового варианта в отношении Тайваня — и действительно рассчитывал на применение силы когда-то в будущем; но во-вторых, Мао Цзэдун откладывал эту дату на какое-то неопределенное время, по сути, он говорил о готовности ждать сто лет. Добродушное подшучивание служило для расчистки места для главной темы, каковой стало активное применение теории сдерживания Джорджа Кеннана, суть которой применительно к советской системе состояла в том, что, если ей не дать возможность осуществлять экспансию, она рухнет под ударом напряженности внутри ее самой[429]. Но пока Кеннан применял свои принципы преимущественно в отношении дипломатической деятельности и внутренней политики, Мао Цзэдун отстаивал идею прямого столкновения с использованием различных доступных форм давления.

Советский Союз, как говорил мне Мао, представляет собой глобальную угрозу, которую надо также глобально и ограничивать. Что бы ни делала какая-либо другая страна, Китай окажет сопротивление в случае нападения, даже если его вооруженные силы должны будут отступить далеко в глубь страны для ведения партизанской войны. Однако сотрудничество с Соединенными Штатами и странами, думающими так же, ускорит победу в борьбе, чей исход предопределен слабостью в долгосрочном плане Советского Союза. Китай ни в коем случае не будет просить о помощи и не станет обусловливать свое сотрудничество сотрудничеством с другими. Но Китай готов осуществлять параллельные действия, особенно с Соединенными Штатами. Связующим элементом станут общие убеждения, а не формальные обязательства. Политика решительного глобального сдерживания Советов, как утверждал Мао Цзэдун, обречена на победу, поскольку советские амбиции превышали их возможности:

«МАО: Им приходится иметь дело с множеством противников. У них проблемы на Тихом океане. Им приходится иметь дело с Японией. Им приходится иметь дело с Китаем. У них проблемы в Южной Азии, где расположено большое количество стран. И у них всего миллионная армия здесь — этого недостаточно даже для собственной обороны, а уж тем более для нападения. И они не смогут напасть, до тех пор пока вы первыми не позволите им это сделать. Вы же отдаете им Ближний Восток и Европу, поэтому они могут размещать войска на востоке. Там у них будет более одного миллиона войск.

КИССИНДЖЕР: Этого не произойдет. Я согласен с Председателем: если Европа, Япония и США будут держаться вместе — как раз это мы и делаем на Ближнем Востоке, что Председатель обсуждал со мной в прошлый раз, — тогда опасность нападения на Китай будет очень невелика.

МАО: Мы стягиваем на себя часть их войск, что на пользу вам в Европе и на Ближнем Востоке. Например, их войска размещены во Внешней Монголии, чего не было еще в хрущевские времена. В то время они еще не размещали войска во Внешней Монголии, поскольку инцидент на острове Чжэньбаодао случился уже после Хрущева. Он произошел во времена Брежнева.

КИССИНДЖЕР: Это случилось в 1969 году. Именно поэтому важно, чтобы Западная Европа, Китай и США проводили скоординированный курс в этот период.

МАО: Да»[430].

Поощряемое Мао Цзэдуном сотрудничество не ограничивалось только Азией. Без тени иронии Мао поощрял военное подключение США на Ближнем Востоке в противовес Советам — это выглядело точно как «империалистическая агрессия», против которой китайская пропаганда традиционно гремела. Вскоре после арабо-израильской войны 1973 года и последовавшего визита в Москву Саддама Хуссейна Ирак привлек внимание Мао Цзэдуна, включившего его в свои рассуждении о глобальной стратегии:

«МАО: Сейчас поговорим об одном из ключевых вопросов: о проблеме Ирака, Багдада. Мы не знаем, можете ли вы проделать определенную работу в этом районе. У нас там не очень большие возможности.

ЧЖОУ: Сделать это сравнительно трудно. Можно поддерживать контакты с ними, но для того чтобы они сменили ориентацию, понадобится время. Смена ориентации станет возможной, когда иракцы пострадают от них»[431].

Чжоу считал необходимым скоординировать действия, чтобы опора на Советский Союз слишком дорого обошлась бы Ираку и заставила бы его, подобно Египту, сменить курс. (Это был ироничный комментарий по поводу того, как союзники избавлялись от властного покровительства Москвы, подобно Китаю.) Таким способом Мао Цзэдун провел ревизию сильных и слабых сторон различных государств на Ближнем Востоке, почти всех стран одну за другой. Он подчеркнул важность Турции, Ирана и Пакистана как барьеров на пути советской экспансии. В дополнение к Ираку он проявил беспокойство по поводу Южного Йемена[432]. Он потребовал от Соединенных Штатов увеличить свои силы в Индийском океане. Он мыслил как типичный воин «холодной войны», американские консерваторы одобрили бы его.

Тема Японии оставалась главной составляющей координированной стратегии Мао Цзэдуна. На секретной встрече в 1971 году китайские руководители все еще демонстрировали значительную подозрительность по поводу американо-японского сближения. Чжоу Эньлай предупреждал нас быть настороже с Японией; он сказал, что существующая дружба сойдет на нет, когда экономическое возрождение позволит Японии бросить нам вызов. В октябре 1971 года он подчеркивал, что японские «крылья подросли, и она уже готова взлетать»[433]. Я ответил, а Никсон конкретизировал, сказав, что с Японией было бы гораздо больше проблем, если бы она оставалась изолированной, поэтому ей лучше находиться в системе международного порядка, включая союзные отношения с Соединенными Штатами. Ко времени нашего разговора в ноябре 1973 года Мао Цзэдун принял эту точку зрения. Он теперь настаивал в беседе со мной, чтобы мы обращали больше внимания на Японию и больше занимались подготовкой японских руководителей: