– Действительно, а что было бы потом? – спросил я, незаметно подмигнув Антоновой.

– Не знаю, – задумчиво почесав голову, произнес Рагуленко. – Я как-то об этом не задумывался.

– Прежде всего, – наставительно произнесла Нина Викторовна, – все произошедшее выглядело бы как иностранная интервенция. Что вызвало бы сопротивление части населения страны – поначалу скрытое и чисто виртуальное, а потом и вооруженное. А нам не хочется заниматься противоповстанческими мероприятиями – уж очень это дело сложное и кровавое.

А так – значительная часть населения не только Юга, но и Севера выступила против беспредела, творимого руководством страны с помощью цветных живодеров. Хоар, если сказать честно, сыграл нам на руку. Он за короткое время сумел восстановить против себя и своего правительства очень многих, даже тех, кто поначалу ему сочувствовал. И вот теперь мы имеем то, что имеем – лояльное нам правительство САСШ и вполне дружественное – КША.

– К тому же, – добавил я, – жители отделившихся от Севера штатов будут ценить завоеванную с таким трудом независимость. То, что стоило крови, пота и слез, никто не захочет вернуть какому-нибудь говорливому демагогу. А таковые скоро появятся – уж поверьте моему слову. Плутократы из САСШ, потерявшие внутреннюю колонию, которой, по сути, и был Юг, не пожалеют сил и денег для того, чтобы ее вернуть.

– Значит, будет еще одна война? – озадаченно произнес Рагуленко.

– Это вряд ли, – усмехнулась Нина Викторовна. – Ведь мы теперь будем присутствовать на североамериканском континенте и внимательно следить за всем происходящим. И как только обнаружим что-либо подозрительное…

– Понятно, – кивнул Сергей. – Значит, наш бронепоезд…

– Ага, будет стоять под парами на запасном пути. И, в случае чего, он сможет повторить свой вояж.

Я посмотрел на часы.

– Друзья мои, уже десять пятнадцать. Надо бы еще одеться и подготовиться. Может, отложим осмотр здания на вечер либо на завтрашнее утро? Нас с тобой, Нина, заберут не ранее полудня, так что время у нас будет.

– Да, ты знаешь, странное какое-то чувство, когда не нужно никуда спешить. Я про завтра, сегодня нам нужно поторопиться, чтобы выглядеть на все сто.

Когда за нами подъехал десяток кавалеристов Конфедерации с тремя конями, которые они вели в поводу, мы уже стояли у входа. Сереге достался самый шебутной конь, но он за последнее время очень неплохо научился ездить верхом. Нине пришлось сложнее – ее кобыла была под дамским седлом, и сидеть ей приходилось, свесив обе ноги на один бок, чтобы, не дай бог, никто не увидел ее ножек… Что же касается моей скромной персоны…

Петру Великому приписывается указ следующего содержания: «Офицерам полков пехотных верхом на лошадях в расположение конных частей являться запрет кладу, ибо они своей гнусной посадкой, как собака на заборе сидя, возбуждают смех в нижних чинах кавалерии, служащий к ущербу офицерской чести». Правда, историки полагают, что подобного указа не было, и все якобы сказанное императором не что иное, как обычный анекдот. Тем более что и сам Петр не отличался особым искусством в верховой езде.

Но как бы то ни было, эти самые пехотные офицеры дали бы мне сто очков вперед. Я не знаю, как я сумел не загреметь с этой проклятой твари из породы лошадиных, и верхом счастья для меня, несмотря на отбитую задницу, было, когда мы наконец-то добрались до Капитолия и я смог соскочить, пусть не слишком элегантно, с этого «средства передвижения» – прямо перед с трудом сдерживающими улыбки казаками.

Да, мы прибыли последними – к нашему приезду там уже собрались все русские, которых успели так или иначе доставить в Вашингтон. И югороссы, и казаки, и другие – начиная с Ивана Васильевича и его супруги, а также Алексея Смирнова. Из конфедератов там были лишь президент Дэвис, несколько его генералов, включая Форреста, и Марк Твен – единственный приглашенный журналист. Да, еще и небольшой военный оркестр, сыгравший «Боже, царя храни!» и «Дикси».

После чего слово взял президент Дэвис:

– Дорогие друзья! Мы перед вами в неоплатном долгу. Именно неоплатном – когда-нибудь, даст Бог, мы будем счастливы, если сможем сделать хоть что-нибудь для ваших стран и для ваших семей.

К счастью, почти все из вас живы, а те, кто ранен, по заверениям русских врачей, уже выздоравливают. Но один из вас погиб у Чарльстона в Южной Каролине, а несколько казаков были убиты под Чарльстауном в Мэриленде. Семье каждого погибшего будет выплачена компенсация – конечно, этого крайне мало, но мы сделаем, что сможем. Мы хотели оплатить и лечение раненых, но генерал Бережной отказался – как он мне сказал, «наши врачи лечат и будут лечить и наших, и ваших раненых и больных безвозмездно», – и Дэвис посмотрел на меня, как бы ища поддержки.

Я кивнул – действительно, так оно и было, и президент продолжил:

– Мы всегда будем рады видеть вас и ваши семьи, если вы захотите посетить нашу страну, и я распоряжусь, чтобы для ветеранов войны за нашу независимость и сопровождающих их лиц все затраты на дорогу и проживание оплачивались федеральным правительством, равно как и для семей погибших.

Решением Конгресса для тех, кому мы обязаны свободой, создается медаль «Феникс Конфедерации». Она еще не отчеканена, но первую партию этих медалей мы передадим вашему командованию для награждения каждого из вас.

Кроме того, у меня есть список тех, кто совершил выдающиеся подвиги во время боевых действий. Все они награждаются Южным крестом 2-й степени – так мы решили переименовать Южный крест, а новосозданным золотым Южным крестом 1-й степени награждаются те, кто уже был удостоен креста 2-й степени, либо совершил особенные подвиги.

И он прошел по рядам, спрашивал у каждого его имя, и вручал им соответствующие награды. Все до единого получили по кресту – а очень многие по золотому. Я, кстати, тоже, хотя я так и не понял, в чем, собственно, состоял мой личный подвиг.

Я опасался, что Слон, как обычно, что-нибудь отчебучит. Но он принял награду с вполне проникновенным лицом и весьма достойно вел себя на последующем банкете. Лишь ближе к вечеру, когда нас везли обратно в Особняк – на сей раз, вероятно, наглядевшись на мою эквилибристику, на автомобиле – Серега, поглаживая висящий на шее новый золотой крест, вполголоса запел насмешливым тоном:

11 ноября (30 октября) 1878 года. Ричмонд, посольство Югороссии

Евгений Максимович Леонтьев, посол Российской империи в Конфедеративных Штатах Америки

Прошло ровно два месяца с момента торжественной церемонии награждения русских участников Третьей американской революции – именно так теперь именовалось сопротивление Второй Реконструкции и последовавшие за ней операции Добровольческого корпуса и смешанного Экспедиционного корпуса Югороссии и России. Почему именно Третьей? Дело в том, что Первой на Юге считалась Война за независимость, а Второй на Юге называли образование Конфедерации[58].