В этот раз всё было гораздо менее пафосно. Никаких гостевых покоев и приставленных ко мне горничных. Лакей прямо с порога провёл меня и кир Гинзу через приёмную в комнату, которая удивительным образом напомнила мне мой рабочий кабинет. Кир Трифонг сидела в кресле и что-то писала. Сделала рукой некий небрежный жест, секретарь, стоявший в дверях, поклонился, подхватил кир Гинзу за локоток и, попятившись, удалился с ней вместе. Писала кир сама, а не диктовала секретарю. Небрежно кивнув на мой поклон, она предложила мне сесть, отложила перо и, задумчиво глядя на меня, спросила:

— Кир Стефания, я слышала очень любопытные сплетни о ваших странных занятиях. Не могли бы вы поподробнее рассказать мне?

— Кир Трифонг, я не знаю, могу ли я это сделать. Поверьте, я не хотела бы иметь от вас тайн, но у меня подписаны очень серьёзные документы, я обязалась не разглашать рецепты сама и…

— Нет-нет, кир Стефания! Я спрашиваю вовсе не об этих ваших экзотических лакомствах. Меня интересуют способы сохранения пищи на длительный срок.

Из дворца кир Трифонг я удалялась в глубокой задумчивости. Кто бы мог подумать…

Почтенную кир, в первую очередь, интересовали морские путешествия. Не сказки и легенды, а новые земли, новые товары и торговые пути.

По существующим правилам, она обязана была служить брату и стране, не подвергая корону опасным претензиям от возможной семьи. Тяжела участь дочерей архауса — безбрачие, не все справлялись с ней достойно. Кир Трифонг не стала заводить десяток любовников и рожать незаконных детей, как до неё делали десятки царственных девиц. Если и были у неё увлечения, их она хранила в тайне. Зато ещё в молодости увлеклась морем.

Сама намертво привязанная к суше обычаями и законами, не имеющая ни мужа, ни детей, кир посвятила своё время составлению карт и чертежей кораблей, сбору сведений о морских дорогах и островах. И, в том числе, в круг её интересов входили запасы пищи и воды. Оказывается, именно она в своё время финансировала опыты по заготовке солонины. И немало гордилась результатом. Да, еда эта не всегда оправдывала ожидания, но и лучше никто ничего предложить не мог. Потому-то, как только ей доложили о новой возможности длительного хранения пищи, она решила всё разузнать сама.

С архисом Трейдом у кир Трифонг были хорошие деловые отношения и некое, не демонстрируемое публично, соревнование на тему – кто лучше. Разумеется, всё это только на уровне светских шпилек, не более. Слишком серьёзные вопросы, чтобы утаивать друг от друга важную информацию.

лично мне кир Трифонг предложила любую необходимую помощь. И некоторый возможный бонус, весьма для меня симпатичный. Именно обсуждение этого бонуса и продержало меня в кабинете почтенной кир так долго. Но о времени я не жалела.

Под мои эксперименты выделили и хорошую материальную базу, и мастеров. Всё упиралось во время. Его у меня, к сожалению, было маловато. Пришлось перекраивать график работы школы. Так я выделила два дня на консервные заботы. Правда, осталась без выходных.

Закончилась осень и началась зима. Не слишком приятное время года, хотя и не долгое здесь. От кируса Марта никаких вестей пока не было, да и ждать их раньше весны не приходилось.

Я довольно много работала. Группы в кондитерской школе уже перекроили. В первой трудились и учились мастера, которые обучались лучше и быстрее других. Выпуск этой группы будет самой ранней весной. Остальные – чуть позже.

В доках началось строительство нового судна. Кухню на нём будут делать по моему плану. Это будет не слишком большая бригантина – с двумя мачтами, с косыми и прямыми парусами. Для её обслуживания не нужна многолюдная команда. Планировалось около четырёх человек офицерского состава и тридцать пять-сорок – нижних чинов. Зато в ней были устроены спальные места для всех. Да, обычные гамаки, но это лучше, чем вповалку и где попало.

Иногда кир Трифонг приглашала меня к себе днём. Несколько раз я даже была удостоена чести пить чай вместе с ней. Но это, всё же, большая редкость. Работала я много и к концу весны окончательно выдохлась.

По-прежнему не было вестей от Марта…

На партию консервов из пятидесяти банок приходилось один-два процента порчи. Не на каждую партию. Потому я подозревала, что или рабочие нарушают условия стерилизации, или дело в браке самой банки. Но пока что таких больших партий мы приготовили всего две – ждали конца лета, чтобы удешевить сырьё для закупки.

Проблему заливки для консервов я решила. Лак был хорош тем, что давал чуть пластичную массу после застывания. Не слишком удобно было её удалять, чтобы открыть консервы, зато потом банку можно было использовать – сколов от очистки не появлялось. По моему настоянию, на каждую банку наносили маркировку:

1.Название блюда

2.Мастер, закрывший банку

3.Дата консервации

Четвёртый пункт маркировки размещался на самом дне банки – клеймо мастерской, изготовившей её.

На берегу моря, не так далеко от доков, кир Трифонг выделила склад, куда отвозились все товары. Сами по себе цилиндрические сосуды были довольно хрупкие. Если уронить – бились. Потому каждый из них ставили в высокий ящик и засыпали сухим песком. За это лето мы точно узнаем, сколько из них сохранятся в жаре и влажном климате.

Мои отношения с кир Батори так и не сложились. Дама ездила со мной в цех, злилась, что я не устраиваю приёмов и не завожу приличных знакомств, часто бурчала и по мелочи, как могла, мотала мне нервы. Держалась я только потому, что понимала – скоро всё закончится. Закончилось всё даже скорее, чем я предполагала. Я точно узнала, что это от неё пошла утечка информации для кир Трифонг о консервах – кир Батори сама, достаточно ехидно, намекнула мне на это. Ну, нет ума – горбатого могила исправит… После не слишком приятного разговора с кирусом Невро, почтенная кир покинула мой дом.

Корабль Марта вернулся в середине лета. Кирус сильно похудел, тонкие морщинки обозначились сильнее. Он выглядел старше, но и гораздо интереснее внешне. Сказать, что я почувствовала, когда Сета доложила о его приходе – сложно. Я просто слетела вниз по лестнице, чудом не убившись, и ткнулась ему в грудь. Бережно обнимая меня за плечи и прижимая к себе, он шептал мне в ухо о… не важно, о чём. Пусть это останется только между нами…

Наконец, я смахнула слёзы и смогла совладать с голосом:

— Я рада вас видеть, кирус Март!

Он улыбнулся и протянул мне огромный деревянный ларец, обвязанный широким кожаным ремнём.

– Я часто думал о вас, кир Стефания. И когда корабль ремонтировали на островах, вспоминал вашу страсть к ракушкам.

Они были прекрасны! Витые, как рог, плоские, как мелкое блюдо, шипастые и рогатые. Ни одна из них не была похожа на другую – природа не повторяется никогда! Я сидела на ковре, прямо у стола с кучей вкусностей, которые спешно выставила ман Сета, и разбирала свои игрушки под неторопливое повествование Марта: