А вот на новых землях, как я думаю, некоторые законы и обычаи смогут меняться. Пусть их основой и станут законы страны, но ведь новые земли потребуют изменений.

В гости приехали кир Лисса и, как ни удивительно, кир Васса. Я была рада их видеть. Сама мысль, что здесь у меня есть и близкие люди, и хорошие соседи, грела мне душу. Лисса же, по привычке, поворчала на меня, что могла бы не мучить кир Марта, а сразу замуж выходить. А вот известие о том, что я скоро покину архитеонию вместе с ним, расстроило обоих.

— Кир Стефания… Фани, деточка, ну как же так?! Что тебе не сидится-то на месте?! Мыслимо ли дело – в этакую даль тащиться!

Впрочем, просмотрев мой брачный контракт и подписав его, как опекун, кир Лисса осталась более, чем довольна.

— Эх, мне бы в своё время такой. Ты молодец, девочка!

Наше венчание проходило в домашнем храме сестры архауса. Пришибленные роскошью и моими «немыслимыми знакомствами» киры тихонько вздыхали и истово молились о благополучии новобрачных.

Домой я их отправляла со слезами на глазах и кучей подарков.

— Случись что, Стефания, ты знаешь – тебе есть куда вернуться. Помни это! – кир Лисса увозила с собой полную доверённость на управление рейтом.

Кир Гинза уронила слезу и, получив от меня отличные рекомендации и хорошее вознаграждение, отправилась в Катенго вместе с ними. Мне даже стало немного грустно.

Вместо медового месяца у нас было всего четыре дня выходных. А потом и Март включился в работу, как проклятый. Ежедневно за ужином мы обсуждали бесконечные списки и кандидатуры людей.

Умом я понимала, что так и должно быть, просто раньше слабо представляла себе масштабы. На свои деньги я так же сочла нужным закупиться. Тем более, что у меня практически не было ограничений по весу и объёму. Поэтому для меня загрузили и ткацкие станки, и приличное количество сладостей, и ткани-посуду-бумагу. Как служащие, со мной едут две повитухи и три лекаря. Пока ещё их услуги мне лично не нужны, но кто знает.

Иногда на Марта, что называется, «находило». Он подхватывал меня на руки, кружил до беспамятства и смеялся!

— Ты представляешь, Фани, как здорово?! Ну, поворчи на меня, моя радость!

— Капитан судна должен быть серьёзным и солидным, а не радостным и влюблённым! – я смеялась вместе с ним, понимая, что каждый день приближает для нас начало. То самое начало, которого мы столько ждали!

К середине весны всё было готово. Девять судов загружены под завязку. Люди – крестьяне и мастера, домашний скот, инструменты и материалы. Часть парусников, кроме людей, берёт на борт то, что нам понадобится в первый год – семена, ткани, посуду. На других – коровы и овцы, гуси-куры-индейки. Еды и воды взято достаточно, чтобы не голодать ещё и месяц на берегу.

За каждую банку консервов мне лично будет капать пять процентов. По договорённости с кир Трифонг, на эти деньги будет производиться доставка людей к нам. Тех, кто захочет. Земель в рейтах становится мало, вторые-третьи дети уже не имеют возможности жить от урожая. Так что за приток новых людей я особо не переживаю. Кроме того, всегда смогу отменить это распоряжение.

Всё было обговорено не единожды. Команды парусников выгрузят нас, пробудут на берегу месяц-полтора, загружая товары с острова, возобновят запасы еды и вернутся в архитеонию с письмами и новостями.

А поселение почти на тысячу человек останется под предводительством риста Торгового флота архитеонии – Марта кируса Лерго.

В третий день второго месяца весны я стояла на борту бригантины «Жемчужина» и смотрела, как тает в туманной дымке берег. Подошёл Март и обнял меня за плечи.

— Ты не жалеешь, Стефания? Вряд ли это будет легко…

— Знаешь, Март, в этой жизни мало, что даётся легко. Зато у нас с тобой есть надежда…

А в голове у меня, вопреки страхам, тревогам и волнениям, крутилась старая-старая советская песенка:

"Надоело говорить и спорить,

И любить усталые глаза...

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина подымает паруса..."

_____________________________________

"Бригантина"

Слова Павла Когана, музыка Георгия Лепского

Я сидела у малого водопада и смотрела на искрящуюся под осенним солнцем заводь. Плавно колыхались тонкие нити водорослей, отчетливо было видно, как их, у самых корней, подщипывает маленькая стайка крошечных рыбешек…

Сегодня к большой земле ушли последние корабли архитионии, до следующей зимы мы остаемся без связи. Сейчас, по прошествии стольких лет, это уже не представляет какой-то серьезной опасности. Но тогда, когда мы только высадились и остались на первую зиму… Я невольно передернула плечами, вспоминая тот год.

Тяжело вспоминать и саму дорогу, когда приходилось экономить воду. За все месяцы пути я ни разу не мыла голову, только отлив немного воды могла позволить себе обтереть тело чем-то вроде водки. Но я знала, на что шла, и не ныла, ну, во всяком случае – публично. Хотя иногда приступы малодушия и накатывали на меня и я, вспоминая удобный дом в Катенго и, не менее удобный в – столице, несколько раз принималась плакать. И даже давясь слезами я знала – проревусь и пойду дальше. Я сама выбрала эти земли.

А тогда, в первый год, нас спасли консервы и железная воля Марта. Сразу по приезду, первое, что он потребовал – организовать запас продуктов на зиму. И первое здание на берегу был вовсе не дом когда-то риста Торгового флота, а теперь архонга/губернатора/ архипелага Трион, Марта кируса Лерго, а консервный цех, где я трудилась, как рабыня на плантациях. Ну, конечно, вспоминая то время я, возможно, что-то и преувеличиваю, но не так и сильно…

И были конфликты и непонимание, и на него давил капитан экспедиции, требующий кинуть людей на загрузку кораблей товарами – древесиной, пряностями и прочим – торопился назад.

Если бы не решительность Марта, если бы не наша общая предусмотрительность, кто знает, как бы выжило поселение? К весне мы еще не голодали по-настоящему, но порции уже приходилось выдавать под строгим надзором. И возле скотного двора круглосуточно стояла охрана, защищая от любителей прибрать к рукам чужое - коней и кур, коров и овец.  Хотя до голодных бунтов мы так и не дошли, слава Всевышнему. Из свободных охотников Март организовал команды и приток свежего мяса в город был не слишком большой, но регулярный. Это уже к весне появился более-менее приличный план окрестных земель, разобрались с тем, где лучше пасти овец, а где – пахать, где ставить шахту для добычи руды, а где оставить природу нетронутой, как охотничьи угодья.

Не все получалось гладко, не все сразу. Были и первые убийства на почве ревности и воровство, и прочие грехи. Были и первые казненные по распоряжению архонга Лерго. Все было…

Сейчас на Сан-Стефано уже четыре поселка, где живут селяне, снабжающие нас зерном, мясом, овощами и  портовой город Маринго. Да, не слишком-то и большой, да, всего около трех тысяч народу, большая часть из которых – дети и подростки. Зато этот город и эти земли растут такими, какими мы с Мартом представляли их по пути сюда. Четкая планировка улиц, стоки к морю, которые поддерживают город в чистоте. О проблемах экологии этот мир будет беспокоится еще не завтра. А у селян, впервые в архитионии, есть своя, личная земля, право на которую им даровал архонг Лерго. В наших поселениях не существует рейтов и владетелей. И налог с земель – всего пятнадцать процентов. Это то, что идет на прокорм города.