Но Глория не слышала и не видела ничего, кроме того, как рушится так тщательно построенный ею мирок.

– Что вы собираетесь опубликовать?

– Я не знаю. Правда, не знаю.

– Я не хочу разговаривать с вами. Вы не смеете разрушать мою жизнь.

Джулия вдруг почувствовала, что задыхается в этой захламленной комнате.

– Поверьте мне, я не хочу разрушать вашу жизнь.

– Я вас остановлю. – Глория вскочила на ноги, отлетевший стул задел кошек, и они возмущенно завизжали. – Я найду способ остановить вас.

"А может, уже пыталась это сделать?» – подумала Джулия.

– Не я ваша проблема, – тихо сказала она и вышла. «Ева. Ева – моя проблема», – думала Глория, свернувшись в кресле.

Дрейк решил, что дал Еве достаточно времени, чтобы остыть. В конце концов, они – семья.

Он нацепил на лицо обаятельную, слегка виноватую улыбку, поудобнее перехватил букет роз и постучал.

Треверс открыла парадную дверь и тут же нахмурилась:

– Она сегодня занята.

"Настырная ведьма», – подумал Дрейк, но хихикнул и проскользнул внутрь.

– Для меня Ева никогда не занята. Она наверху?

– Наверху. – Тренере ехидно улыбнулась. – Со своим адвокатом. Если хочешь подождать, жди в гостиной. И постарайся не совать ничего в карманы. Я за тобой слежу.

У него не осталось сил на обиду. Вся энергия улетучилась при слове «адвокат». Треверс оставила его в холле ошеломленного, со ставшими ненужными розами в руках.

Адвокат. Его пальцы сжались, но он не почувствовал уколов шипов. Ева изменяет свое чертово завещание. Хладнокровная сука вычеркивает его.

Ей это с рук не сойдет. Раздираемый яростью и страхом, Дрейк бросился вверх по лестнице, но на середине резко остановился.

Так нельзя. Опершись о перила, Дрейк сделал несколько глубоких вдохов. Если он ворвется к ней с криками, то лишь вынесет себе окончательный приговор. Но он не даст всем этим миллионам проскользнуть мимо его пальцев. Он их заработал, и, видит бог, он ими воспользуется.

На большом пальце выступила кровь. Дрейк рассеянно сунул палец в рот. Просто надо включить обаяние, извиниться, дать пару обещаний. Дрейк пригладил волосы, размышляя, спуститься ли в гостиную или подняться к Еве.

Не успел он принять решение, как увидел приближающегося Гринберга. Лицо адвоката было бесстрастным, но под глазами залегли тени, говорившие о бессонной ночи.

– Мистер Гринберг!

Адвокат взглянул на цветы, на лицо Дрейка, задумчиво приподнял брови, потом кивнул и продолжил путь вниз.

Старый лицемер! Дрейк попытался убедить себя, что поджилки у него не трясутся. Он снова проверил прическу, узел галстука. Потом решил, что не стоит выглядеть слишком побитым.

Перед кабинетом Евы Дрейк расправил плечи и тихо постучал. Когда на стук не ответили, постучал снова.

– Ева, – он добавил в голос чуточку раскаяния, – Ева, я хотел бы… – Он повернул ручку. Заперто. Заставив себя проявить терпение, попробовал снова. – Ева, это Дрейк. Я хочу извиниться. Ты знаешь, как много значишь для меня, и эта трещина в наших отношениях просто невыносима.

Дрейк ворковал, испытывая два желания: вышибить эту проклятую дверь и придушить Еву.

– Я просто хочу все уладить… я обязательно верну тебе все до последнего цента… если только ты…

Он услышал, как в конце коридора открылась дверь, и оглянулся, постаравшись выдавить пару слезинок. Затем заскрежетал зубами. Нина!

– Дрейк, – Нина просто излучала смущение, – прости, Ева просила передать тебе… Она так занята все утро.

– Мне нужна пара минут.

– Боюсь… Дрейк, мне действительно жаль, но она тебя не примет. Во всяком случае, сегодня.

Он попробовал замаскировать ярость обаянием.

– Нина, ты не могла бы замолвить за меня словечко? Тебя она послушает.

– На этот раз вряд ли. Сейчас не время для восстановления отношений. Она провела тяжелую ночь.

– Здесь был ее адвокат.

– Да, но… – Нина отвела взгляд и не заметила вспышку злобы в его глазах. – Ты же знаешь, я не могу обсуждать ее личные дела. Подожди еще пару дней. Я сделаю, что смогу.

Дрейк сунул ей розы.

– Скажи ей, что я вернусь. Что я не сдамся. Нина дождалась хлопка парадной двери, затем постучала.

– Ева, он ушел. Замок тут же защелкал.

– Нина, прости, что приходится сваливать на тебя грязную работу. – Ева уже спешила обратно к своему письменному столу. – Сегодня у меня нет на него ни времени, ни терпения.

– Он оставил тебе это. Ева взглянула на розы, – Делай с ними что хочешь. Джулия еще не вернулась?

– Нет, мне очень жаль.

– Ничего. – Ева подумала, что еще успеет поговорить с дочерью. – Не соединяй меня ни с кем, кроме Джулии и Пола. И не тревожь меня по меньшей мере час. Нет, лучше два.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Прости, дорогая, сейчас не время. Нина положила цветы на письменный стол рядом со стопкой аудиокассет.

– Ева, ты совершаешь ошибку.

– Если и совершаю, это моя ошибка. Я приняла решение. Если хочешь снова пережевывать это, мы поговорим позже, но не сейчас.

– Чем дальше ты заходишь, тем труднее будет снова все исправить.

– Я из кожи вон лезу, чтобы все исправить. – Ева прошла к закрепленной на штативе видеокамере, проверила ее. – Два часа, Нина.

– Хорошо.

Цветы остались на письменном столе… словно лужицы крови.

Пол был так поглощен развитием сюжета своей книги, что не слышал телефонный звонок и вернулся к реальности, только когда услышал на автоответчике голос Джулии:

– Пол, это Джулия. Я просто хотела…

– Привет.

– О-о. – Она не сразу собралась с мыслями. – Так ты дома!

Пол оглянулся на экран компьютера, на нетерпеливо подмигивающий курсор.

– Более-менее. – Он оттолкнулся от письменного стола, взял трубку радиотелефона и вышел на широкий балкон. – Тебе удалось выспаться?

– Я… – Джулия не смогла солгать, хотя он уехал к себе только потому, что она согласилась провести утро в постели, не отвечая на телефонные звонки. – Я брала интервью.

– Ты…

Джулия поморщилась, физически ощутив его гнев.

– Черт побери, ты же обещала остаться дома. Ты не имела права выходить одна.

– Если быть точной, то я не обещала, и я…

– Почти обещала. Где ты?