Наверное, самый интересный образ, он же и самый древний – это филин в пещере Шове. В отличие от многих других животных, изображенных в пещере: северного оленя, пещерного льва, пантеры, шерстистого носорога и дикой лошади, – филины продолжают населять этот регион. Мы можем только догадываться, что все эти животные значили для тех, кто их изображал, но мы знаем наверняка, что дальнейшее выживание видов в наших руках.

Сон разума рождает чудовищ. Франсиско Гойя. Капричос, 1799 г.

Большая часть полуострова Слит (иногда его называют садом острова Скай) в Шотландии покрыта болотами и вереском. На протяжении четверичного периода (последние 2,6 млн лет) эта территория почти полностью была покрыта льдом и лишена жизни. Но около 11 000 лет назад льды растаяли, и выросли густые лиственные леса (здесь растут береза, орешник, рябина, дуб и другие виды). Около 5000 лет назад изменение климата, который стал более прохладным и влажным, и увеличение спроса на древесину постепенно привели практически к полному исчезновению леса. Один из последних уцелевших участков леса расположен на берегу озера вдали от дорог. Стеной у воды высятся мощные стволы, за ними по склону карабкаются крепкие здоровые деревья – это место по чьему-то умыслу или небрежности стало священной рощей. В безветренный день здесь слышно только пение птиц и журчание небольшого водопада на противоположном берегу. И сипуха, и обыкновенная неясыть, и ушастая сова, и болотная (постоянные обитатели острова), и даже полярная сова, прилетающая сюда с материка, – все они охотятся здесь.

Изменения климата в XXI в., скорее всего, затронут Британские острова гораздо меньше, чем другие регионы. Возможно, они станут своего рода ковчегом для некоторых видов, обитающих в континентальной части Европы, где условия будут гораздо менее благоприятными. Конечно, территория островов ограничена, так что понадобится приложить немало усилий, чтобы это произошло. И все же, как остатки дождевых лесов в Перу станут прибежищем для андского бакенбардного сычика, так и Британские острова могут спасти многие виды, находящиеся под угрозой вымирания, например рысь и орла. Я готов заключить пари: люди смогут защитить и сохранить эту таинственную красоту и создать возможности для ее будущего процветания.

Syringammina fragilissima

Царство: ризарии

Тип: фораминиферы

Отряд: ксенофиофоры

Охранный статус: не присвоен

Представьте мир, заполненный амебами величиной с человеческую голову и покрытыми минеральной коркой, хрупкой, как бисквит. Вы, наверное, скажете, что такие существа, если и могли бы существовать где-то, то явно не нашей планете – скажем, в океане на спутнике Сатурна Титане или в романе Адамса Дугласа. И заявив так, вы бы ошиблись. Syringammina fragilissima – один из более чем сорока видов ксенофиофор, густо населяющих обширные участки абиссальных равнин, занимающих более половины поверхности дна в океанических глубинах планеты.

Ксенофиофоры, принадлежащие типу фораминифер, имеют различную форму: одни дискообразную, другие остроугольную, третьи сферическую. Своим внешним видом fragilissima напоминает грязную продырявленную во многих местах губку, тарелку со спагетти или обесцвеченный подтухший салат-латук. Размер ксенофиофор также бывает различным. Fragilissima – самые крупные из них – имеют диаметр 20 см. Другие намного меньше – с мяч для гольфа, но даже при этом они намного крупнее большинства фораминифер и всех других одноклеточных организмов, которые в разы меньше миллиметра.

Помимо необычайности fragilissima и родственных видов ксенофиофор о них известно совсем немного. Во время сборов экземпляры ксенофиофор всегда повреждаются, поэтому, несмотря на давнее с ними знакомство (они были открыты более ста лет назад в 1882 г. у северо-западного побережья Шотландии в ходе исследований океанографа Джона Мюррея, отличившегося во время экспедиции «Челленджер» за два года до этого), мы до сих пор мало что знаем об их образе жизни. Например, неизвестно, как fragilissima питаются: пропускают ли они воду через тело, поглощая частички пищи, или использует ложноножки для сбора пищи со дна. Неизвестен их тип размножения: половой, вегетативный или попеременно то один, то другой, как это бывает обычно у других фораминифер.

То, что мы действительно знаем, отражено уже в самом названии Xenophyophores, которое переводится как «носитель других тел». Ксенофиофоры строят свою раковинку (твердую внешнюю оболочку) из различных отмерших кусочков – панцирей диатомовых водорослей, спикул губок или обломков раковин, а вместе с ними и частичек грунта и фекалий – и все это они превращают в тонкую сцементированную оболочку. Внутри оболочки у них мягкая цитоплазма с многочисленными ядрами, распределенными по всему объему, как в каше с изюмом. Медленно скользя по холодному илу, они оставляют за собой слизистый след, как улитки. Там, где они скапливаются в большом количестве (до 2000 особей на сотню квадратных метров), дно почти полностью покрывается слизью. В общем, fragilissima – это большущая клетка, совершенно безмозглая и вся облепленная липкой грязью.

Места их обитания настолько же чужды для нас, как и они сами. Под водой есть горные цепи длиннее Анд и горные пики выше Гималаев, но три четверти морского дна (за исключением отдельных подводных гор) преимущественно плоские. Эти абиссальные равнины на глубине 4000–6000 км покрыты раковинками и скелетными частями планктона и животных, которые жили и умерли в толще воды. В придонных океанических водах совершенно темно, единственный источник света – некоторые светящиеся животные, и там очень холодно – температура колеблется от –1 до +4. Давление воды в сотни раз превышает давление воздуха на суше, течения практически отсутствуют. Кажется, что жизнь здесь невозможна, и за 75 лет после первых глубоководных тралений экспедиции «Челленджера» в 1872–1876 гг. ученые нашли совсем немного живых организмов. Однако во второй половине XX в. более совершенные методы сбора, использование механизмов с дистанционным управлением и периодические погружения в подводных аппаратах решительно увеличили число открытий.