На душе стало спокойно, несмотря на то, что я все еще слышала звуки выстрелов и понимала, что совсем неподалеку происходили жуткие вещи. Умирали люди. Но это были те, кто работал на моего отца и, наверное, внутри все еще осталось нечто наивное, ведь я была против каких-либо смертей, вот только, касательно этого не произнесла ни слова. Подобная сторона жизни не касалась меня. Ланге этого не хотел. Такие случаи забирал на себя и это становилось ясно даже по тому, что он повел меня к машине. Подальше от этого дома — в безопасность, а я, все еще всхлипывая, прошептала:

— Тот мужчина… Мой биологический отец… он там, — прошептала и указала в сторону леса.

Ланге кивнул, но все так же придерживая меня за талию, повел дальше к машине. Я заметила, что в Райнере было нечто необычное. Внешне это почти не выказывалось, но, я все же ощущала в нем сильную усталость.

Когда мужчина открыл дверцу машины и усадил меня на заднее сиденье, я сжала его ладонь и тихо спросила:

— Ты же никуда не уйдешь? Останешься со мной?

Вокруг находилось множество телохранителей и даже мужчин в форме. Судя по всему, были задействованы военные, но даже среди них мне было страшно. Я хотела, чтобы Ланге остался рядом. Только с ним спокойнее.

Райнер сел в машину рядом со мной. Казалось, так же не хотел отпускать меня из виду не на секунду. Я не смогла выпустить его огромной, грубой ладони из своей, намного более хрупкой, но мужчина и не забирал руку. Наоборот, пальцами сжал мою ладонь. Не сильно, но чтобы я почувствовала его.

В этот момент машина двинулась с места и, посмотрев в окно, я заметила, что еще четыре автомобиля последовало за нами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ланге. Пальцами второй ладони поддел мой подбородок и вновь заставил посмотреть ему в глаза.

— Нормально, — прошептала. Не знала почему, но смотрела в его глаза и еще больше успокаивалась. — Со мной ничего плохого не произошло. Меня не пытали, не били и вообще ничего такого не делали.

Очень тихо, под еле слышное шуршание колес, я рассказала о том, что со мной произошло. Про «Гантера», который изначально представился моим братом и про все, что он мне говорил. Когда закончила, некоторое время в машине царила тишина, а я, все еще сжимая ладонь Ланге, опустила голову и прошептала:

— Расскажи про моего отца, — попросила. Ланге сразу ничего не сказал, а я сильнее сжала его ладонь. — Я должна знать. Пожалуйста, расскажи.

Еще некоторое время Райнер молчал, а потом все же сказал:

— Его зовут Петер Кох. Вырос в семье с низким достатком. В восемнадцать женился на твоей матери. На данный момент разведен — есть две бывшие жены и от каждой по дочери. Ни с кем из них не общается. Его бывшие жены живут заграницей. Одна в Штатах, вторая в Испании, — голос Райнера спокойный и ровный, но с непривычной хрипотцой.

— Так у меня есть сестры, — сказала на выдохе. — Но, почему отец хотел меня убить?

— Перед смертью твоя бабушка оставила тебе все имущество.

— Имущество? И при чем тут отец? — я приподняла бровь. — Подожди. Ты хочешь сказать, что отец хотел убить меня из-за наследства? Что такое ценное мне могла оставить бабушка?

— Свой ювелирный бизнес.

Я привстала и с удивлением посмотрела на Ланге, он это заметил и сказал:

— Кох женился на твоей матери из-за денег, но она поругалась с твоей бабушкой и ушла из семьи. После этого Кох хотел получить развод. Он тянулся, но твоя мать уже была беременна и, когда родила тебя, бабушка переписала на тебя все имущество. Твои родители его получали в случае твоей смерти.

Мне казалось, что эти фразы были самыми длинными из тех, которые Ланге когда-либо  говорил, но мне все равно было мало. Я хотела узнать больше и, хотя бы понемногу, но Райнер рассказал, что мои родители могли владеть бизнесом до моего совершеннолетия, ведь бабушка почти сразу после того, как написала завещание, умерла, из-за чего, во главу этого дела встал Кох. Он человек умный и уже имел связи, поэтому быстро освоился, но уже тогда не воспринимал меня, как дочь и, пока я была совсем младенцем, он предложил моей маме убить меня. Райнер этого не говорил, но я поняла, что Кох видел во мне угрозу делу, которое он уже считал своим. Меня не станет и проблема решена, а детей они могли сделать новых. Но мама была в ужасе от этого предложения и, поняв, что Кох не шутил, решила бежать. На тот момент он уже твердо стоял на ногах, а у мамы не было родных и того, к кому она могла обратиться за помощью. Но пять лет мы с ней жили сравнительно спокойно. Даже счастливо. Пока Кох не нашел нас. Маму убил, а меня она успела спрятать. В этом ей помог мужчина, который любил ее, но, к сожалению, чувства были не взаимны. Почему? Я не знала, но видела этого мужчину. У меня от него по коже бежали мурашки. От него исходили импульсы неадекватной одержимости.

— Почему ты сразу мне ничего не рассказал? — спросила, прикусив губу. — Еще в тот момент, когда мы впервые встретились? Или хотя бы немного позже? Почему держал в неведенье?

— Все это не должно было тебя коснуться.

Я надула губы и обижено посмотрела на Райнера. Хотела сказать, что ему следовало сразу  мне все рассказать, но все же промолчала. Уголком сознания понимала, что уже с момента нашей первой встречи он хотел закрыть меня от всего этого. Да и Ланге тоже было нелегко со мной. Я просто свалилась в его привычную жизнь и все порушила.

Машина через час приехала в больницу и меня сразу отвели на обследование. Я видела, что Райнер разговаривал с врачами и он постоянно был рядом. Даже на УЗИ. В этот момент мы и узнали пол ребенка.

Если честно, я об этом в данный момент даже не думала. В первую очередь, мне было важно, чтобы с ребенком все было хорошо, но, когда женщина, которая делала УЗИ, среди всего прочего сказала:

— Так… Мальчик…

— Мальчик? — переспросила, приподнимаясь на локтях. Видно, женщина думала, что мы уже знали пол ребенка, так как на мой вопрос удивленно вскинула бровь.

Я обернулась к Райнеру и посмотрела на него. Как обычно, по лицу эмоций различить не смогла, но все же глаза что-то выражали. Еле заметно. Или, может, я просто чувствовала это на интуитивном уровне, но все же что-то было в ледяной стали. Для меня теплое. Невероятно ценное. То, что я запомню на всю жизнь.

Первый период обследований закончился. Я знала, что меня оставят в больнице, чтобы наблюдать за самочувствием и здоровьем, но пока что врачи говорили, что со мной все хорошо. Во всяком случае, насколько вообще могло быть хорошо после того, что со мной произошло. Да, видимых повреждений не было, но сильная усталость и нервы давали о себе знать. С ребенком… Угроза маловодия. Поэтому живот был не таким большим. Я вообще похудела из-за нервов. Но, как сказал врач — не критично. Нужно было наблюдаться.

Вот только, я все равно была на грани того, чтобы опять начать нервничать. Опять смотрела на то, как Райнер разговаривал с врачом и, когда он вновь подошел ко мне, я спросила: