ступенькой. И когда мы [в итоге] одолеем и сокрушим самомнение, тогда сладчайший Податель венцов увенчает нас просвещением и снизойдет на нас Его Божественная благодать. Итак, продолжая нашу речь, возвысим разум к высшим восхождениям. Ты же, дорогой читатель, со вниманием слушай это божественное поучение, чтобы оно принесло тебе пользу. А сказать здесь надобно вот что. Если щедрый Господь, приклонившись к нашим младенческим

мольбам, посетит Своей утешающей благодатью сидящего во мраке неведения и немного рассеет тьму страстей, являя нам Свое безграничное желание нашего спасения, не думай, что ты уже в безопасности и впредь не нуждаешься в осторожности. Но знай, что, будучи бедным, ты желал богатства. Теперь же, когда ты обогатился, тебе нужно сильно бояться, как бы не быть окраденным. Ведь если ум, снабжающий [нас всеми] благами, вдруг заснет, а мысль, помрачившись, сложит свое оружие перед злейшим унынием, то придет к тебе неожиданная беда и внезапно восставшие разбойники похитят сокровище, ты же останешься вновь ни с чем.

Теперь послушай, в чем смысл примера с разбойниками. Когда ты молишься и беседуешь с Богом, радуясь сладости молитвы, так что душа твоя переполнена веселием, внезапно самомнение, пришедшее, словно некий разбойник, обращается к твоему уму, говоря втайне, как некогда змий Еве: «Ты уже получил благодать и уже достиг меры святых. А дальше будет радость и мир. Нет больше места страху, печали и воздыханию». Ты же, о рассудительный, этой хитрой ведьме[364] отвечай возражением и уничтожай ее злобу мудрым словом, помышляя и уразумевая то, что говорит сам апостол Павел: «Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?»[365] О том же говорит нам и один из [святых] отцов: «Если ты сотворил что-то, не задействуя свое тело, тогда это будет твоим, ибо наше тело есть творение Божие. То же самое и относительно ума. Если ты что-то помыслил без движения ума, тогда это твое собственное. Ибо и наш ум — создание Божие».

Уймись же, лукавый диавол, враг нашего рода! Ибо если бы даже сподобилось мое низкое устроение взойти до третьего неба, как взошел святой апостол Павел, то [это было бы] вовсе не по моим заслугам. Вот что восклицает этот наш божественный и первоверховный учитель: «Был восхищен в рай и слышал неизреченные слова»[366].

Итак, ты видишь силу сказанных слов. Пойми же и смысл происходящего. Ведь то, что делается помимо нашей воли, совершенно не зависит от наших собственных сил. Но когда посетила [апостола] Божественная благодать и его ум и тело изменились, тогда он сам не ведал, каким образом действует Восхитивший его, ибо Бог всё совершает вышеестественно. Так божественный муж своей божественной проповедью спасал мир, предостерегая нас не думать высоко о своей силе.

Во многих местах он подчеркивает: «Не по своеволию совершаю я это, но [силою] действующего во мне Христа!»[367] Видишь охраняющую от опасности рассудительность в его словах, друг мой читатель? Знай же, что и в том, что ты делаешь [якобы] своей силой, нет ничего доброго, что не было бы от Бога, и ничего лукавого, что не было бы от диавола. Поэтому разумно отвечай злейшей гордости, преодолевая неведение своего ума, и говори так: «Если бы в моих силах было взойти на Небеса, узреть ангелов и говорить со сладчайшим Спасителем моим Христом, тогда это дело было бы моим. Ныне же — никоим образом!»

Поразмысли и вот о чем: если бы захотел Царь, восседающий на престоле, взять брение, грязь из болота, и приблизить к Себе, посадить рядом с Собой, то кто может запретить Ему это? Но из-за того, что Царь сделал угодное в очах Своих, может ли эта грязь, сидящая, как сказано, подле Царя, величаться тем, что сидит рядом с Владыкою? Или же ей должно скорее удивляться такому снисхождению и щедрой благости Царя, Который не отбросил эту грязную глину, не погнушался ею, но соблаговолил приблизить ее к Себе?

Поистине достойно удивления сказанное, и уразумение его подвигает меня к великому созерцанию. Ведь брение удостаивается такой чести и принимает таковые дарования! Ему, слепому разумом, Владыка дарует зрение. Его, расслабленного, валяющегося в страстях, Он укрепляет скрепами добродетелей и дает ему исправление. Его, косноязычного и немого, неспособного молиться умом, сердцем и словом — по образу Святой Троицы[368], с единым расположением души, — Спаситель исцеляет просвещением и духовным ведением.

Итак, если такими преимуществами одарил нас Христос и хотение и действие[369] [наши] заключены в нашем Спасителе, как же мы, неблагодарные, можем гордиться? Ведь как Он пожелал, так и сделал, возвысив нас. И если Он пожелает, то вновь низринет нас в свойственное нам по природе брение, из которого и извлек нас. Итак, восхождение есть дар Божественной воли, и стояние, опять-таки, — проявление той же [Божественной] силы, как и изменение и ввержение в прежнее состояние есть испытание, посылаемое тем же Божественным Разумом ради нашего исправления. Поэтому мы по необходимости должны благодарить Бога за всё приходящее [к нам] и не печалиться из-за случившегося изменения, но говорить так:

«О Любоблаже и Душелюбче, Спасителю мой, я достоин всякого наказания, поскольку, будучи сыном ада, не скорблю, что сотворил адские дела и продолжаю совершать то же

самое. Ты же Сам, Христе мой и Боже, по Своему хотению благоизволил, чтобы я восшел на Небеса, и опять, когда Сам желаешь, низвергаешь меня во ад. Да будет же на мне воля Твоя святая!»

Только в том случае надлежит нам скорбеть, если Бог оставит нас по грехам нашим и мы закоснеем во грехе и прогневим Бога. И печалиться должно не столько из-за падения, сколько из-за того, что мы опечалили Бога в ответ на великую любовь, которую даровал нам сладчайший Христос. Мы же, вместо благодарности, вновь напоили Его желчью неблагодарности. И вновь, напитав губку уксусом, поднесли ее Распятому!

Однако Он вновь прощает нас, если только мы, окрылившись надеждой, начертаем обновление покаяния, а не останемся сидеть во тьме отчаяния. Ибо Он может вновь спасти прибегающих к нему в покаянии. И опять Спаситель простирает к нам руки, опять Христос жаждет нас и с болью душевной ищет заблудшего. И подставляет Свои Божественные