Министр обороны прикинул количество войск и боевой техники, необходимых для блокирования дивизий и других сил огромного ведомства Берия, сроки выдвижения армейских соединений в целях блокады, предусмотрел возможность быстрого реагирования на изменение обстановки в случае принятия им, министром, решения на блокирование наиболее крупных гарнизонов МВД.

Теперь Москва… На столе министра лежала огромная карта города с подсиненными районами микрогарнизонов МВД, ключевыми точками (вокзалы, телеграф, радио, арсеналы) и подкрашенной красным карандашом дислокацией частей и соединений ПВО, которые будут скрытно введены в город сегодня ночью с максимальной маскировкой их, укрытой техникой в дворах, в спортивных сооружениях. На улицах ничего не должно быть! Предусмотрено развертывание резервных телефонных и радиосетей. Под видом учения в окрестности Москвы стянуты части и соединения ПВО, находящиеся в готовности «номер один»: летчики в кабинах самолетов, артиллеристы-зенитчики на позициях, командование — в заглубленных или подвижных командных пунктах.

Булганин приказал Москаленко отобрать сотню надежных генералов и офицеров. «Им будет поставлена задача охраны объектов, а потому все они должны иметь личное оружие», — напутствовал министр командующего ПВО генерал-полковника Москаленко. Теперь, рассматривая схему охраны Кремля, министр мысленно выстраивал очередность замены охраны МВД охраной ПВО. Хрущев поручил снятие охраны Кремля генералу Серову. Что предпринимать в случае сопротивления? У них тоже есть оружие. Кто будет заниматься блокированием двух дивизий МВД? Жуков? Москаленко? Им придать танковые и мотострелковые батальоны из Таманской и Кантемировской дивизий Московского военного округа. А может, назначить Москаленко командующим войсками военного округа?

«Вот как ведь сложилась обстановка, — размышлял Булганин, — ни Генштабу задачи не поставишь, ни Московскому округу; все приходится обдумывать самому. Главное — не допустить утечки информации, не рассекретить план раньше времени… Даже о гарнизонной гауптвахте надо беспокоиться министру». Булганин позвонил коменданту и приказал освободить гауптвахту от арестованных и привести ее в надлежащее состояние.

Весь день министр отдавал указания, проверял исполнение ранее отданных распоряжений, уточнял местонахождение выведенных на учение дивизий МВД, звонил Москаленко, тщательно «упаковывая» значение телефонных, почти малозначащих разговоров, сводя их, как правило, к учениям ПВО, дважды сообщал Хрущеву о положении дел, тщательно маскируя события, фамилии, предстоящие и уже решенные дела.

Наступила последняя ночь тревог и надежд; Маленков, Булганин и Хрущев допоздна оставались на своих рабочих местах, уточняя все, что еще находилось в стадии решения; ночью Булганину позвонил со своего командного пункта Москаленко и доложил, что части и соединения ПВО расположились в городе, связь только по установленной схеме и кодовым таблицам учения, начавшегося, как и было определено, в полночь. К Москве, на самых дальних подступах, «прорывались» бомбардировщики «противника», их обнаруживали новейшие локаторы, реально атаковали ночные перехватчики, учебно вели огонь зенитные батареи и дивизионы. Все было, как говорят французы: «А ла гер, ком а ла гер» — на войне как на войне…

Не спал в ту ночь и Хрущев; по обычному городскому, не поставленному на контроль МВД телефону ему дважды с разных точек Москвы звонили Серов и Круглов, сообщая о ходе учения войск МВД, которое должно активизироваться с возвращением министра, с выходом на апогей 27 июня. Пока же шла обычная внутригарнизонная работа, отрабатывались на картах предстоящие оперативные вопросы, «шлифовались» варианты командирских решений. Около пяти часов утра Серов сообщил Хрущеву установленным кодом последнюю информацию: две дивизии МВД, согласно ранее выданному предписанию министра посредникам, начали погрузку в эшелоны с дальнейшим выдвижением в сторону Москвы. «Хитер Берия — самого в Москве нет, а машина уже работает». Хрущев уточнил время прибытия дивизий к московской окружной дороге, записал номера эшелонов, чтобы потом, если удастся, пустить их в обход Москвы, в противоположную сторону.

В семь с четвертью Круглов сообщил об очередном получении предписания министра посредникам: выдать личное оружие офицерам московских дивизий МВД; о выдаче оружия солдатам и сержантам речь пока не шла. Все генералы и офицеры Министерства внутренних дел с пятнадцати ноль-ноль переводились на казарменное положение.

Хрущев о поступившей информации никому звонить не стал — об этом скажет перед началом заседания Президиума только Маленкову и Булганину; теперь же, на даче, собираясь в Москву, Никита Сергеевич в который раз мысленно выстраивал все то, что предстояло сделать в самые критические моменты сегодняшней акции, особенно после прилета Берия из Берлина. Выходя из здания, услышал звонок телефона, вернулся назад. Звонил Маленков, жаловался, что Микоян категорически отказывается ехать встречать министра МВД. «Я — зампредсовмина, и мне по протоколу не положено встречать министра. Это вызовет подозрения», — заявил Микоян. «Но Берия не только министр, а заместитель предсовмина», — настойчиво разъяснял ему Маленков, нажимая на острую необходимость встречи именно Микояном и не менее острую необходимость доставить Берия в Кремль. «Препирательства длились сравнительно долго, — сказал Маленков Хрущеву, — но все улеглось: Микоян согласился».

Чем ближе становился полдень, тем тревожнее на душе было у всех, кто посвящен в предстоящую акцию. Хрущев торопил Булганина: надо вызывать группу захвата. Булганин согласился и позвонил Москаленко, приказав ему «немедленно прибыть для участия в важном мероприятии по учениям ПВО. При себе иметь оружие».

К зданию Министерства обороны участники «важного мероприятия» прибывали на служебных машинах; их встречали и провожали в приемную, откуда министр вызывал по одному. Первым в его кабинете появился заместитель командующего Московского района ПВО Батицкий — высокий, начавший полнеть, с серебром в густых черных волосах, с такими же густыми черными бровями, широкоплечий генерал-лейтенант; он доложил о прибытии, осторожно пожал мягкую, небольшую руку Булганина и сел в предложенное министром кресло.

— Как, Павел Федорович, здоровье? Как настроение?

— Спасибо, товарищ министр! Здоровье в порядке, настроение боевое.

— Когда стреляли последний раз из личного оружия? — спросил Булганин.

— Месяц назад, товарищ министр.

— У вас «ТТ»?

— Нет, у меня трофейный «вальтер», — Батицкий вынул из кармана пистолет и тут же его положил обратно.

— Готовы выполнить, товарищ Батицкий, весьма ответственное задание? — негромко спросил Булганин, глядя в решительное, волевое лицо генерала.

— Готов, товарищ министр!

— Ну и голос у вас! — улыбнулся Булганин, покачав головой.

— Голос командирский, товарищ министр, — Батицкий поднялся, принял строевую стойку, выждал, пока министр ответил кому-то по телефону, и, по его знаку, вышел в приемную.

Следующим в кабинет министра не без робости вошел начальник штаба ПВО генерал-майор Баксов, доложил о прибытии, поздоровался и, по кивку Булганина, опустился в глубокое кожаное кресло.