А из тех, кто станет с пеной у рта утверждать, что именно он убил Мосика Лужу, можно будет сформировать полк.

Толпа таяла, но были в ее исполинской туше островки, не желавшие поддаваться общей тенденции. Они стояли незыблемо, словно крепости посреди затопившего страну варварского нашествия.

Эльфы без господина Закряхтэля чувствовали себя очень неуверенно и поэтому выглядели еще более надменно, чем обычно. Они не знали, кто в данный момент старший, а наличие руководства для среднего эльфа столь же важно, как и чисто вымытые волосы.

Вышибала Араэль сжимал кулаки, парикмахер Долголетэль щелкал ножницами, тайно принесенными в колчане меж стрел. Кое-кто хрустел и давился лембас, и крошки полевого рациона летели на мостовую.

Ожидавшие старейшин гномы решили не скучать. Откуда-то появилась бочка с пивом, пошли по рукам грязноватые, зато большие кружки, и началось пение, швыряние топоров и дикие вопли.

Бойцы «Чистого Города» стояли неподвижно, точно статуи, и никто из них даже не моргал. Блестели усаженные стекляшками дубинки, горели выпученные глаза, доносилось бряканье лютни Умера.

И только Крак Мясоруб недовольно бормотал себе под нос:

– Надо было мне идти. Я ведь опытный политик… Двадцать лет на бойне… Быка – одной левой… И в выборах участвовал.

Тесной кучкой стояли аристократы, ждавшие Вейла Фукотана. Негромко переговаривались купцы, переживавшие за Тощего Брыка. Тех и других окружали наемники с обнаженными мечами.

Бродил кругами бородатый и лысый эльф, время от времени кидаясь к кому-либо из проходивших мимо горожан.

– Ахтыдьк хлоп! Стой, чудовище! – орал эльф, хватая его за грудки. – А, нет… это не ты… иди прочь… Где оно? Где?

Горожанин бросал на безумца сердитый взгляд и шел дальше, а эльф отправлялся к следующей жертве.

И подобно утесу среди бушующих волн возвышались над толпой тролли.

– Куда это они? – спросил один из них, глядя на спешивших мимо людей.

– По домам, – с грустью ответил Эверст Сиреп, думая, что сам отправится в казарму еще не скоро.

Убийство мэра, которого капитан охранял многие годы, оставило его до странности равнодушным. Прочие стражники вовсе почти не обратили на гибель градоначальника внимания.

Хлип-хлоп частично размыл их мозги. По крайней мере, ликвидировал ту часть, что отвечала за чувство долга.

– А мы что? – прогрохотал замшелый тролль-традиционалист. – Может, тоже по домам? Раздавим десяток-другой.

– Нет, мы должны ждать, – покачал головой Эверст Сиреп. – Мы же эти… как их?.. группа поддержки…

– То есть нам надо надеть короткие юбочки и взять в руки такие меховые штуковины? Да, капитан? – спросил кто-то из стражников.

Эверст Сиреп представил троллей в коротких юбочках и подумал, что столько ткани в окрестностях они не найдут.

– Нет, обойдемся так, – сказал он.

– Тогда, может быть, замутим сейшен? – предложил один из троллей помоложе. – Делать все равно нечего. Попрыгаем маленько, йо.

– Давай, парни, – кивнул черный приземистый тролль, на бандану которого ушла целая занавеска. – Я как раз, пока мы шли, сочинил новую песню. Называется – Рэпа Толстого Зерна. Слушай сюда, чуваки и все чувихи, у нас есть сильно клевые гречихи…

Капитан ощутил, что череп его начинает вибрировать, точно колокол.

А неподалеку от троллей через ставшую менее плотной толпу пробивался отряд альтернативных милиционеров. Точнее, пробивался сержант Гриббл, похожий на баржу, идущую против течения.

А остальные двигались в кильватере бывшего тюремщика.

– Еще немного, еще чуть-чуть, – сопел Игг Мухомор, – последний бой, он, того, трудный самый…

– А почему последний? – спросил Васис Ргов. – Нас убьют?

– Нет. Имеется в виду – самый важный.

– А! А то я уж подумал…

Тут сержант Гриббл остановился, и все остальные врезались в его задницу, похожую на два глобуса в мешке.

– Что такое? – спросил Игг Мухомор. – Почему встали?

– Ворота, – доложил бывший тюремщик.

– Так, это мы пришли, – командор смахнул с панциря несуществующие пылинки, гордо выпрямился и зашагал в обход сержанта Гриббла.

Этот маневр занял у него некоторое время.

Оказавшись перед высокими, тяжелыми, как поступь времени, створками, Игг Мухомор поднял руку и вежливо постучал. Что-то лязгнуло, и калитка в левой створке открылась.

Из нее выглянули двое бледных и тощих стражников, до странности похожих на Форна Фекалина.

– Чего надо? – спросил один.

– Нам велено никого не пускать, даже разъяренную толпу, – добавил второй. – Но вы ведь не толпа?

Несколько минут назад лейтенант Ларк забрал с собой большинство воинов, что охраняли ворота, и отправился ловить студентов. Оставил только тех, кто в силу хилого ума не мог быть использован для решения настолько творческой и сложной задачи, как беготня по дворцу.

– Нет, мы не толпа, – сказал Игг Мухомор. – Мы – Торопл… милиция. И мы должны пройти внутрь.

– Торопл милиция? – наморщил лоб первый стражник. – Нет, насчет вас приказов не было.

– Не можем пустить, – сказал второй. – Поговорите с нашим командиром, он сейчас во дворце.

– Но как мы с ним поговорим, если внутрь пройти нельзя?! – Лицо бывшего МЕНТа начало наливаться багрянцем.

– Кто же его знает? – первый стражник пожал плечами, но как-то неуверенно, словно это движение было для него в новинку.

– Может, выйдет когда, – обнадежил второй.

Игг Мухомор глубоко вздохнул и решил зайти с другой стороны.

– А вы сами-то кто такие? Почему я вас не знаю? – спросил он. – Я знаю всех дворцовых стражников в лицо, а вы мне незнакомы.

– Мы? Э… новобранцы, – вспомнил нужное слово первый стражник. – Первый… или второй?.. день на службе…

– О, новобранцы! – Игг Мухомор заулыбался, и заметившие это Торопливые дружно вздрогнули.

Улыбка на лице МЕНТа была вещью странной и такой же редкой, как тропические орхидеи в Антарктиде.

– Лейтенант, – повернулся к Лахову Игг Мухомор. – Решите возникшую перед нами проблему в духе традиций стражи!

Лахов некоторое время таращился на командора, точно сова в зеркало, а потом отважился спросить:

– Чего?

– Ну, как у нас посвящают новичков. Ты помнишь?

– Ах да, конечно. – Лахов глянул на Калиса: – Сержант, немедленно достать самый неприкосновенный запас.

Дука Калис был родом из Лоскута Низкие горы, чьи обитатели славятся не только воинственностью, а еще и страстью к выпивке. Так что при себе сержант всегда носил не только пять взведенных и готовых к стрельбе арбалетов, а еще бутылочку из темного, очень толстого стекла.