К тому моменту, когда ТэТэ вошел в комнату, кровь из носа уже не текла, но боль оставалась, а глаза слезились и все время норовили закрыться.

Дверь распахнулась, Токарев шагнул в комнату, остановился в нескольких шагах от столбов и покачал головой.

— Нравимся? — спросил Круль.

— Ведь в самый последний момент успели, — сказал Токарев. — Еще немного — и вас начали бы убивать…

— И убили бы, — подсказал Круль. — Что показательно.

— И убили бы… — Токарев глянул в сторону, за спину Ивану, куда сам Иван посмотреть не мог.

— С безгрешными проще? — осведомился Круль. — Зарезал, замучил, а он попадает в рай, а оттуда никто ничего еще не сообщил.

— Намного проще, — тихо сказал Токарев. — И безгрешным — тоже проще. Умер, и все, без проблем. А вам, ребята, так легко не отделаться…

Круль глянул на Ивана, тот закрыл глаза. Так они, в общем, себе это и представляли — убивать их нельзя, грехи отпустить — тоже нельзя, ибо для Круля это невозможно в принципе, а Иван даже покаяться не может — не знает в чем. Значит, Токареву нужно обеспечить молчание парней при жизни.

Дальше цепочка неприятных размышлений потянулась сама собой. Чтобы молчали — отрезать язык. Чтобы не дали показаний в письменном виде — долой руки и, на всякий случай, ноги. Еще можно сделать лоботомию, ввести в кому — Круль вдоволь навеселился, выбирая варианты их дальнейшего существования. Выходило, что светит им лет сорок, как минимум, такого вот безрадостного существования.

Больше Токареву и не нужно, сам столько не проживет, попадет в ад и сможет расплатиться за свое бескорыстное служение Богу.

— У нас тут спор вышел, — усмехнулся жизнерадостно Круль. — Вы будете нас хирургическим путем консервировать, или химическим? И если хирургическим, то тупо, по конечностям, или еще в черепушку железяку засунете?

— И то и другое, — сказал Токарев и подошел к Ивану. — Такие дела, Ваня…

— Это того стоит? — спросил Иван.

— Служение Богу? Ты странные вопросы задаешь, Ваня… Ради Него можно сделать все что угодно…

— Кому угодно? — быстро спросил Круль, но Токарев на вопрос не отреагировал, достал из кармана платок и попытался вытереть кровь с лица Ивана.

Иван попытался отвернуться, не получилось — не смог отвести взгляда, но Токарев все понял, руку от лица убрал, оглянулся, сходил в дальний угол комнаты и принес стул. Сел на него верхом лицом к Ивану.

— Это даже как-то унижает, — не упустил возможности поерничать Круль. — Задницей к человеку в Администрации непоследнему… Нехорошо… А если вдруг передумаешь, захочешь-таки, подписать Договор, придешь в службу, а там тебе — не нужно было жопой к Крулю поворачиваться…

— Я могу язык тебе прямо сейчас отрезать, — безразличным тоном произнес Токарев, не оборачиваясь.

— Хренушки, — оживился Круль. — Не можешь. Знаешь, что у древних японцев был способ самоубийства — откусить себе язык. Они ведь не от боли умирали или поражения жизненно важных органов, а от потери крови. Отрежешь — потечет кровь — я умру — попаду в Ад — доложу — мое начальство свяжется с кем нужно, и за тобой придут. Тебя даже пытаться захватывать не станут — тупо пристрелят с дистанции метров в двести-триста, а там уже, в преисподней…

— Отрежу и прижгу, — все так же без выражения сказал Токарев. — Имею опыт.

— Ну… Тогда — да, тогда получится. Но все равно ты не будешь даже с прижиганием это делать сейчас, ты еще хочешь кое-что у меня узнать. Очень хочешь, раз уж так все повернулось. Пытку галат я бы выдержал — любую, ты это знаешь, а вот долгую и тщательную разработку даже я не стерплю. Выходит, что в нынешней ситуации я тебе говорящий нужен. Из этого следует…

— Не так я все себе представлял, — тяжело вздохнул Токарев, глядя в глаза Ивану. — Совсем не так…

— Когда? — спросил Иван.

— Что — когда?

— Когда ты все себе иначе представлял? Когда меня на службу брал, когда не отпустил в Охотники на демонов, когда вытаскивал меня из кабинета вопрошающего или когда не хотел отпускать в рейд…

— Со мной в рейд, — уточнил Круль. — Не хотел не просто отпускать, а отпускать именно со мной. На всякий случай.

— Или когда отдал приказ нас убить? — снова задал вопрос Иван. — Когда ты себе все не так представлял?

Токарев тяжело вздохнул.

— Он просто так себе все не так представлял, — сообщил Круль. — Жил себе и все себе не так представлял…

— Ты должен был стать одним из нас, — тихо сказал Токарев. — Ты обязан был стать одним из нас. Ты бы смог нас понять…

— Что понять?

— Бескорыстное служение Богу, — ответил Токарев. — Не за награду, не за вечную жизнь, а по внутреннему убеждению. Потому что это правильно.

— То есть, — с самым серьезным выражением лица подхватил Круль. — Бог, значит, все установил неправильно, а ты, свихнувшийся мудак, знаешь, как правильно. Бог дал человеку свободную волю, послал Своего Сына на муки и на смерть, чтобы дать людям возможность обрести жизнь вечную, а ты говоришь — устраивает Иисус торговлю в храме веры? Я тебя правильно понял?

— Правильно.

— То есть даже так… — опешил Круль. — Ты умнее Бога?

— Наверное, — пожал плечами Токарев с безразличным лицом, и по спине Ивана пробежали ледяные мурашки. — Зачем Ему быть умным — Он ведь все знает. Это мне нужно придумывать ответы на всякие вопросы, а Ему достаточно вспомнить. Кто умнее — первоклассник или библиотека? Самая полная библиотека или самый тупой первоклассник?

Токарев наконец оглянулся на Круля, но тот ошарашенно молчал.

— Не отвечаешь? — усмехнулся Токарев. — Я тоже поначалу не понял… не нашел правильного ответа. Стал думать… Господь знает правильные ответы на все вопросы, потому что Сам их и задает. Деяния Его мы никогда не поймем, можем только догадаться, придумать им свои, простенькие объяснения… Например, ты знаешь, Ярослав, кто живет в Темном доме?

— Мусульмане там живут, иудеи… — немного растерянно ответил Круль. — А что?

— Ничего. Откуда они там берутся? — спросил Токарев.

— Не знаю. Из Игольного Ушка выходят…

— Из Игольного Ушка — понятно. Ты несколько раз в зале дежурил, видел, как они выходят…

— Это забавное зрелище, — кивнул Круль. — Темные фигуры, закутанные с ног до головы в какие-то балахоны, не рассмотреть ни лиц, ни фигур…

Иван слушал с удивлением — сам он в зале никогда не был, знал, что гости в Темные комнаты попадают оттуда, но кто это конкретно… Хотя нет, он знал, что это иудеи и мусульмане. Не мог сейчас вспомнить, откуда он это знал, но знал давно, чуть ли не с первого месяца работы в Конюшне.

Джек Хаммер тоже знал, иначе не рисовал бы своим поросятам пейсы и тюрбаны. А Иван так и не собрался у него спросить — откуда, собственно.