в голове всплыло… осмотрись, не спеши. После мы посетим еще кое-какие значимые места, и ты покинешь город. Я расскажу, что сделать, чтобы попасть за стену.

— Почему ты не рассказал все это раньше? Во дворце.

— Опасался чужих ушей. Ты жила в комнате с потайным выходом в боковой коридор, думаю, место выбрали специально. К тому же, я и так достаточно подставился, когда с пеной у рта доказывал, что рубить голову человеку, который даже не двигается, нехорошо. Можно подождать, пока задвигаешься, и уже тогда рубить, это честнее.

— За стеной меня встретят?

— Вряд ли ласково.

— Судьи! Что я всем сделала?

— Ничего. Но это только пока, в этом весь смысл. И сейчас наша задача сделать так, чтобы ты собралась и сделала.

Я слабо кивнула, но на деле мало что поняла.

Какие-то недоступные мне заговоры и противостояния, о сути которых я не могла ничего знать. О себе бы что вспомнить, а тут… допустим, про короля, Храм и Совет у меня есть представление. Может, Дарлан что-то рассказал… или я просто знала. Как знала, к примеру, несколько языков, знала про Судей и Посмертье. Что-то было частью меня настолько, что Посмертье не смогло этого отнять. Но самое важное осталось под землей. И это обидно, ведь сейчас мне бы пригодились старые знания. Хотя я пропустила так много… что знания так бы и остались именно старыми. Безнадежно протухшими и бесполезными. У меня есть пробел, который не заполнят воспоминания, его можно устранить только кропотливым поиском информации. И я была так сосредоточена на поиске правды о себе, что не подумала о более важном.

— А мы с тобой… мы дружили? Какие отношения нас связывали? — хотелось определиться насчет Дарлана и веры ему. А ну как все его слова — манипуляция, и ищет он личную выгоду? Он сам почти так и сказал.

В ответ Дарлан насмешливо улыбнулся:

— Расскажешь, когда вспомнишь. Самому интересно.

— Дурацкий ответ.

— Хочешь другой — вспоминай. С меня какой спрос?

Я поджала губы:

— Уверена, ты нравился мне еще меньше, чем сейчас.

— Нравился, не нравился… к счастью, мы не дети, и такая ерунда не имеет значения. В отличие от общих целей.

— Я похожа на человека, у которого есть цель?

— Ты хочешь вспомнить, я хочу, чтобы ты вспомнила — общая цель. Я хочу, чтобы стена рухнула, ты тоже этого захочешь — общая цель. Я хочу вернуть Мертвоземье, ты ради него умерла — общая цель. Поэтому твое «ты мне не нравился» что пыль под ногами — сущая ерунда, — Дарлан потянулся к вину, налил себе бокал и с наслаждением развалился на диване: — Давай-давай, Иделаида, не рассиживайся, вперед за первой общей целью, мне, знаешь ли, тоже непросто иметь дело с твоей пустоголовой версией. Ты даже возмущаешься сейчас как-то скучно, без былого огонька.

Подавив желание запустить в Дарлана графином с водой, я резко встала.

— Только без драк, я и так уже пострадал! — Дарлан весело отсалютовал полупустым бокалом. Что бы он ни говорил, но моя «бестолковая версия» была ему по душе, физиономия даже в темноте светилась от удовольствия. Нравится человеку над другими насмехаться, что поделать.

Гордо подняв подбородок, я вышла из гостиной. Незачем ввязываться в игру, когда не знаешь всех правил, пусть даже эта игра — пустая словесная баталия.

ГЛАВА 4. Распутывая прошлое

Я слышала крик. До последнего не верилось, что так может кричать человек. И только потом все рухнуло…

Из личных дневников королевы Августы.

Обход дома я начала нехотя, думая о другом.

На улице окончательно стемнело, дом погрузился в темноту, что затрудняло осмотр. Дарлан зажег для меня лампу и велел задергивать шторы на всякий случай. Мол, с дороги света видно не будет, но лучше перестраховаться, чем завалиться на глупости. Дарлан говорил серьезно, что пугало. До разговора с ним я не боялась за жизнь и думала только о свободе, хотела вырваться из стен дворца. А оказалось, пока я сидела там и вкушала богатые обеды, кто-то всерьез вел беседы о моей жизни, стоит ли ее сохранить или того… голову с плеч. В такое верилось с трудом, но… почему-то верилось.

Днем я могла попасться, мальчишка ведь рассказывал о поисках в городе. А Дарлан предпочел дождаться, пока я доберусь до дома, возложив все остальное на хрупкие плечи беспамятной девицы. Да он авантюрист! Или просто не хотел подставляться. Возможно, во время моего побега он сидел во дворце, окруженный людьми, а потом возглавил поиски. Я легко могла представить эту картину: он с тревогой во взгляде рыщет по городским улицам, на кого-то кричит, кого-то подгоняет, сокрушается из-за неудач… а сам насмехается внутри над чужой глупостью.

В общем, первое впечатление насчет Дарлана подтвердилось: лучше быть с ним осторожнее. И побольше думать своей пустой головой, даже она надежнее этого человека.

Гуляя по коридорам темного дома, я неожиданно увлеклась.

Узнавания не было, кровавых видений тоже, но был интерес. Я здесь жила? Спала, ела, принимала гостей… так поступают альтьеры? Собирают подруг, обсуждают сплетни, наряды, мужчин… в моей жизни был мужчина, которого я могла обсудить? Такой вопрос всплыл в голове впервые, почему-то о мужчинах до сей поры я думала меньше всего. Какой смысл? Будь в моей жизни кто-то важный, он бы явился во дворец, чтобы повидаться. Или нет — все время забываю, как много лет прошло с моего… ухода.

«Ради Мертвоземья ты умерла», — сказал Дарлан.

И много лет прошло с моей смерти. Это была смерть, глупо отрицать очевидное… я и без Дарлана это знала. В глубине души знала и видела Посмертье во снах. Его яркую белизну и множество острых зданий, так похожих на местный дворец… или это были не здания? Во снах все запутанно и странно.

А в реальности никто не рвался меня увидеть.

Или никого не пускали? Если меня хотели убить, держали взаперти… как много человек в курсе моего возвращения? Дарлан, несомненно. Пара женщин из Храма, улыбчивая Хеди… его величество Александр. И еще какие-то люди, страстно желающие мне смерти. Могли слухи обо мне распространиться при таких условиях? Вполне, но… кому я нужна, учитывая столь значительный временной промежуток? Можно успеть и оплакать человека, и отпустить его, и разлюбить, и семью завести, и даже окружить себя пятком детей.

И эта мысль не причинила боли.

Если в моей жизни кто-то был и теперь он счастлив, я за него порадуюсь. Как не порадоваться за