Тимофееву Бочарову, представила приставу 1-го стана Валуйского уезда Павлову два фальшивых кредитных билета 3-х рублевого достоинства, выпуска 1874 года, за № 245592, заявив, что муж ея Федор Белецкий делает фальшивые деньги и что представляемые ею два фальшивых билета она подняла в комнате мужа»[87]. А при рассмотрении этого дела Острогожским судом в апреле 1888 года Екатерина Белецкая, как докладывал прокурор Харьковской судебной палаты министру юстиции, «была главнейшею свидетельницею и своими показаниями дала возможность раскрыть это преступление»[88]. По приговору суда Федор Белецкий был лишен «всех прав состояния» и осужден на каторжные работы в течение шести лет.

Деревенский «фототехник» Ф. Белецкий отнюдь не единственный отечественный фальшивомонетчик, приспособивший фотографию для изготовления поддельных банкнот. В 1896 году в городах Анапе и Новороссийске полицейские обнаружили «несколько лиц, занимавшихся при помощи фотографии изготовлением фальшивых кредитных билетов ценностию в 100, 25, и 5 рублей»[89]. В частности, в процессе «выделки» фальшивок использовалась камера-обскура[90]. Дело было поставлено на широкую ногу. Следствие установило, что фальшивки сбывались преступниками «не только в пределах Черноморской губернии и Кубанской области, но также в Севастополе и Ставрополе-Кавказском, в Воронежской губернии и других местностях Империи. Преступления эти, благодаря особой осторожности обвиняемых, оставались необнаруженными до 1896 года, хотя подделка и сбыт этих билетов имели место еще в 1893 году»[91]. По приговору суда восемь подсудимых были отправлены на каторгу на сроки от четырех месяцев до восьми лет.

Можно предположить, что власти усматривали определенную проблему в использовании фальшивомонетчиками технических возможностей фотографии. Во всяком случае, когда в феврале 1880 года на Московской таможне задержали заграничную посылку с фотографиями российских кредитных билетов, то управляющий секретной частью канцелярии министра финансов Е. С. Головин категорически ответил на запрос таможенного ведомства, что «фотографические изображения наших кредитных билетов, подобные приложенным образцам, не могли бы быть допускаемы к провозу из заграницы»[92]. Посылка была адресована на имя Р. Ф. Баумгартена, владельца торговой фирмы «Баумгартен и Ко», и личность адресата очень заинтересовала департамент полиции.

О количестве фальшивых билетов на просторах империи можно судить по отрывочным сведениям, содержащимся в документах государственных учреждений. В феврале 1860 года в Петербурге была раскрыта шайка фальшивомонетчиков с приготовленными к реализации поддельными кредитными билетами на тридцать пять тысяч рублей[93]. В сентябре 1861 года московский военный генерал-губернатор П. А. Тучков известил министерство финансов о задержании группы злоумышленников из девяти человек, при аресте которых было изъято фальшивок на четыре тысячи восемьсот восемьдесят семь рублей[94]. При задержании фальшивомонетчиков в малороссийском городе Александрия в 1877 году были «найдены зарытые в землю во дворе того дома, где производилась фабрикация билетов в Александрии, 8 металлических досок, разные мелкие инструменты и билеты на сумму 11875 рублей»[95]. В сентябре 1879 года, как сообщал военному министру Д. А. Милютину управляющий министерством финансов А. К. Гирс, «обнаружены и задержаны в Московской и Рязанской губерниях в числе 15 человек главные подделыватели и сбытчики фальшивых кредитных билетов, причем захвачены все орудия подделки и до 15000 штук готовых уже билетов»[96].

При обыске у Емельяна Добычина, одного из обвиняемых по делу 1879 года об «открытии фабрики кредитных билетов 25-ти рублевого и рублевого достоинства в г. Москве, Коломне и сбыте фальшивых кредитных билетов в разных губерниях России», в саду откопали ящик, в котором находилось «2152 штуки фальшивых кредитных билетов рублевого достоинства <…> и 287 штук фальшивых кредитных билетов 25 рублевого достоинства»[97]. В 1911–1913 годах следователем по особо важным делам Московского окружного суда Щабельским велось дело о подделке и распространении фальшивых 100-рублевых билетов, отнесенных экспертизой Экспедиции заготовления государственных бумаг к 14-му роду подделки. По собранным следователем сведениям таких фальшивок было обнаружено 4094 экземпляра на сумму 409400 рублей[98] — сумма более чем внушительная.

В сообщениях, поступающих в министерство финансов, содержались и более значительные цифры. В 1820 году арестованный орловский мещанин, серебряных дел мастер Агашков признался «в делании фальшивых ассигнаций» вместе с купцом Карповым — «и таковых ими сделано до 600 тыс<яч> рублей»[99]. В июне 1864 года уездный исправник майор Яковицкий доложил тверскому начальству «о существовании правильно организованного общества для выпуска билетов на сумму 850 тыс<яч> рублей»[100]. Чиновник особых поручений, статский советник Г. П. Каменский писал в 1872 году министру финансов М. Х. Рейтерну: «Есть слухи, что с 1862 г. по настоящее время выделано фальшивых билетов и купонов, разных достоинств и разными подделывателями, на сумму до 30 миллионов; из них поступило в народное обращение: в России около половины, заграницею ¼ часть, а остальные, как надо думать, исчезли сами собой или уничтожены самими подделывателями»[101]. В отношении управляющего III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии А. Ф. Шульца от 12 июня 1873 года, адресованном управляющему канцелярией министра финансов Д. Ф. Кобеко, говорилось: «Частным путем дошло до моего сведения, будто бы в Москве, в фотографии Конарского можно найти фальшивых кредитных билетов 25-ти рублевого достоинства за № 898948 более 200 т. листов, и что в Тамбове, у чиновника особых поручений начальника губернии г-на Свечина, таких же листов имеется будто бы до 40 т<ысяч> листов»[102]. Начальник бессарабского губернского жандармского управления в 1883 году докладывал в департамент полиции, что по имеющимся у него сведениям «в одной Одессе сбыто около 2-х миллионов фальшивых бумажек, а в Кишиневе и окрестностях не менее миллиона»[103].

Разумеется, все эти сведения, основанные на показаниях, слухах и доносах, не могут быть признанными безусловно достоверными. Но для 1880-х годов имеется официальная статистика поступления фальшивых кредитных билетов в Государственный банк и кассы Казначейства, которой можно доверять. В марте 1880 года банк отчитался перед министром финансов: «Всего же поступило фальшивых кредитных билетов, со времени появления в обращении, прежнего образца сто шестьдесят пять тысяч сто сорок пять листов на два миллиона пятнадцать тысяч четыреста восемьдесят пять рублей, и нового образца семьдесят три тысячи пятьсот шестьдесят два листа на шестьсот девять тысяч сто девять рублей»[104]. К 1880 году фальшивые кредитные билеты «прежнего образца» (образца 1843 года) практически перестали поступать в банк. За год было зафиксировано поступление лишь 80 листов различного номинала, тогда как фальшивые билеты «нового образца» (1866 года) поступили в количестве 16 922 листа. С 1881 года подделки билетов образца 1843 года в банковских отчетах не упоминаются. Зато в 1882 году появляются сведения о фальшивых 25-рублевых кредитках образца 1876 года. В отчете за октябрь 1887 года показано: «Всего же поступило фальшивых билетов, со времени появления их в обращении, сто сорок две тысячи сорок два листа на сумму один миллион сто восемнадцать тысяч четыреста