— Так отзови его назад, тем более, он и сына ещё практически не видел, то на службе сутками, то в отъезде на край земли, да и тесть его ранен. Боткин пока ещё не даёт гарантий на выздоровление. Аркадий Семёнович уже две недели между жизнью и смертью находится. Мария Аркадьевна и Нина Викторовна места себе не находят, — Елена Филипповна мягко освободила ладонь и уже обеими руками начала массировать пальцами макушку императора.

— Ох, Леночка, радость моя, я бы с удовольствием. Но секретную часть переговоров с Юань Шикем не могу доверить никому, кроме Тимофея. Наш посланник в Пекине Лессар Павел Михайлович хороший дипломат, но плохой интриган. У него, как у максималиста, есть два цвета — белый и чёрный. Даже не представляю, как он смог в МИДе карьеру сделать. Генерал-майор Вогак — тот похитрее, да поопытнее. Его надо было посланником ставить, но это ещё исправить можно, — Николай замолчал, задумавшись.

Императрица, воспользовавшись паузой, усилила массаж.

— Вот встретится Тимофей с этим Шикаем и домой. Он мне здесь нужен. Хватит с него приключений.

Пальцы императрицы застыли.

— Это какие приключения, дорогой? Я чего-то не знаю?

— Да…, - начал император, но супруга перебила его.

— Про так называемые приключения твоего адъютанта во Владивостоке, когда его чуть не убили японские шпионы, я уже слышала. Значит, что ещё произошло?! — спросила, как вынесла судебное решение императрица. — Говори, а не то…

Елена шутливо опустила ладони на шею мужа, который пытался развернуться на стуле, чтобы посмотреть в лицо супруге.

— Понимаешь, дорогая, самый быстрый миноносец «Лейтенант Бураков», на котором Аленин добирался вместе с генералом Вогаком из Порт-Артура до Тонгу, был вынужден вступить в бой с тремя японскими миноносцами. Один из них наши моряки потопили, но если бы не германский крейсер, который встал на защиту «Буракова», то тот, вернее всего, был бы потоплен. А Ермак никогда бы не сдался в плен врагу, — русский император перехватил руку жены и вновь её поцеловал. — А до этого на поезд, в котором они возвращались из Харбина, напали хунхузы. Константин Ипполитович был ранен. Это я про генерала Вогака.

— Да-а-а! Зная хорошо твоего бывшего телохранителя и начальника «ангелов смерти», я почему-то не удивлена такими приключениями Тимофея Васильевича. Отзывай его быстрее, пока он куда-нибудь ещё не попал, как кур во щи. Я правильно эту поговорку произнесла? — последние слова императрица произнесла на ухо Николая, после чего поцеловала мужа в щёку.

— Это тебя Мария Аркадьевна попросила поговорить о Тимофее Васильевиче, — довольно улыбаясь, поинтересовался император.

— Нет, Ники, просто мне самой как-то спокойней, когда он в Гатчине находится. После того покушения, когда погиб Михаил Хохлов, я до сих пор чувствую себя как-то…

Императрица замолчала и, крепко обняв мужа за плечи, прижалась к нему, словно ища защиту.

— Леночка, я сделаю всё, чтобы защитить тебя и детей, — Николай, разомкнув руки жены, встал и, развернувшись, нежно обнял супругу.

Та спрятала голову у него на груди и несколько раз всхлипнула.

— Если понадобится — я пошлю в Англию Ермака и его головорезов. Они от Букингемского дворца и Лондона камня на камне не оставят. Георг и так уже зашёл далеко. Его передача десяти кораблей вместе с экипажами Японии вызвала в Европе нездоровый политический ажиотаж. Поэтому его обвинения через прессу о дикости русских, которые топят корабли противника в нейтральном и мирном порту, европейские государства оставили без внимания, не считая прикормленных британцами газет, да в САСШ истерию по этому поводу подняли в основном евреи во главе с Джейкобом Шиффом. Зато Ламсдорф прислал сообщения, что к нему на завтра на приём напросились послы Итальянского королевства и Австро-Венгрии, — успокаивающим тоном говорил император, поглаживая жену по спине. — Так что глядишь, Тройственный союз превратится в Четверной союз, и тогда Британскому флоту не выстоять против объединённого флота четырёх государств.

— Насколько понимаю, головорезы Ермака не только дворцы разрушать могут, но и корабли топить?! — Елена, оторвав голову от груди мужа, улыбнулась сквозь слёзы.

— У него очень разносторонние головорезы, моя дорогая. Не знаю как их и награждать буду из-за соблюдения секретности. Нельзя, чтобы такое оружие к противнику попало в этой войне. Нам надо выстоять! Если придётся — и в гордом одиночестве! Но! Надеюсь, союзники нас не покинут и не ударят в спину.

— Поэтому тебе так важны предварительные переговоры с этим заговорщиком в Китае? — императрица отстранилась от мужа и вытерла платком глаза, как по волшебству появившемся в её руке.

— Из Китая союзник сейчас никакой, наоборот — один вред идёт от его населения, участвовавшего в восстании боксёров. Их банды до сих пор терроризируют КВЖД, нападая на поезда и повреждая пути. Императрица ЦиСи будто бы и забыла о нашем союзном договоре, и, слава Богу, не даёт повода Британии открыто вступить в войну на стороне Японии. А вот как поведёт себя Юань Шикай, когда захватит власть в империи, мне хотелось бы знать. И лучший человек для этой миссии — Ермак. Поэтому он и там сейчас.

Я шёл за генералом Вогаком по зданию русской дипмиссии в Тяньцзине и наслаждался чувством чистоты души и тела.

Вчера, прибыв на поезде в город ближе к вечеру, мы направились домой к Константину Ипполитовичу, который располагался на окраине улицы Московской в русской концессии города, занимавшей довольно обширное пространство по левую сторону реки Байхэ. На этом берегу реки она граничила с Итальянской и Бельгийской концессиями а напротив, по другую сторону реки, располагались Японская, Французская, Британская и бывшая Германская.

Русская концессия была густо застроена в районе вокзала, далее же, вниз по реке Байхэ строения становились редкими, и этот район принимал характер дачной местности. Здесь на берегу реки и стоял небольшой дом военного агента, выполненный в китайском стиле. Только вот во дворе имелась самая настоящая русская баня, топившаяся по белому, и небольшой под крышей прудик-бассейн, в который можно было окунуться после парной.

В общем, я оторвался по полной. Последний раз такое удовольствие получал почти два месяца назад, когда заезжал в родную станицу. Но здесь всё было цивилизованнее что ли или изысканнее. Вогак только ополоснулся, после чего попал в заботливые руки местной домоправительницы — симпатичной китаянки лет двадцати, а я дальше парился один, пока не выдохся после четвёртого захода.

Потом был ужин, а утром я в чистой, отутюженной форме при всех орденах вместе с Константином Ипполитовичем посетил Русский парк, где была братская могила русских солдат погибших при взятии Тяньцзиня, а также другие захоронения русских воинов и просто подданных Российской империи. Отметил про себя, что охрану парка надо усилить, так на некоторых могилах были видны следы свежего вандализма, о чём ещё на миноносце говорил генерал.