— Аренский… — теперь злясь по-настоящему, прошипел мужчина. — Я тебя попросил … не трогай Еву.

Пожал плечами, будто надо оно мне.

На что Кир ушёл, громко хлопнув дверью. Истеричка.

Его Еву я и не трогаю. Меня больше интересует другая Ева, что смотрит на меня голубыми глазами, от которых сгорает не только кожа, но душа вспыхивает.

Ева

Кто сказал, что Аренский холодный андроид?!

Враньё! От первого до последнего слова и звука!

Это извращенец- манипулятор, жаждущий чужих страданий и поэтому любящий опыты. Чем больше, тем слаще. Садист.

Выдохнула только у себя в кабинете.

Меня так в последний раз трясло, когда мужа из дома попросила с вещами на выход. Да только там я сказала всё, что думала, а тут пришлось молчать.

Ибо великий и ужасный не любит пустой болтовни! И не врать ему, пожалуйста, а он, значит, будет, и ничего ему за это не причитается! Ха!

Плюхнулась в своё кресло с такой силой, что то, несчастное, проскрипело в ответ.

В отдел кадров я, естественно, не пошла. В таком состоянии лучше вообще людям на глаза не показываться, а там сейчас и без меня огонь горит.

Все недовольны.

Можно, конечно, уволиться, но куда идти?! Всё мои поиски на этой неделе ничего хорошего не дали. На трудовом рынке сейчас сумятица, да и рисковать благополучием семьи только ради собственного удобства верх эгоизма.

Придётся остаться и искать подход к шефу. В крайнем случае — молчать.

Вдох и медленный выдох. Это мелочи.

Вот четыре года назад была жопа. Справилась, выжила, а уж тут потерпеть одного засранца с раздутым желанием самоуправства — ерунда.

Меня отпустило. Метод самоубеждения сработал. Спасибо бывшему мужу, хоть что-то, кроме дочери, полезное после себя оставил.

Вывела ноутбук из спящего режима, собираясь добить таблицу, которую с утра мучаю.

Стук в двери, и голова Сабурова появилась в приоткрытом пространстве.

— Ева Леонидовна, поздравляю! — громко огласил он, что я даже поморщилась.

— Спасибо. Большое, — как можно вежливее ответила заму.

— Не за что! Приглашаю сегодня вечером на ужин. Нужно немедленно отметить такое назначение.

Кирилл наконец-то зашёл в кабинет, присаживаясь на свободный стул напротив меня.

На ужин я не хотела в принципе, а ещё я устала и хотела спать.

— Конечно. Спасибо.

Отказать этим волшебным небесно-серым глазам я не смогла. Сабуров радостно хлопнул в ладоши, получая мой положительный ответ.

— Вот и отлично! Поедем прямо с работы. Знаю одно чудное местечко, тебе там точно понравится.

Если это мягкая кровать, то да. Понравится. Но без него.

— Хорошо, — кивнула мужчине.

Желая порадовать моего заступника, даже выдавила из себя благодарную улыбку.

— Жди меня, — подмигивая, мужчина вышел.

— Жду! Куда я денусь-то теперь?! — тихо самой себе пробубнила я.

Хотя с другой стороны, эта встреча в неформальной обстановке может мне и помочь. Кирилл расскажет о себе, а заодно что-нибудь о друге. Имея чуть больше полезной информации, возможно, будет проще с ним сработаться.

Определённо, это полезный выход в свет.

Приободренная собственными силами я активно принялась долбить по клавишам клавиатуры. Когда закончила с таблицей, то, нацепив на лицо выражение святой девы Марии, потопала на переоформление.

Слава богу, народ рассосался, оставляя только работающих этого кабинета.

— Как тихо-то… у вас, — неожиданно вырвалось у меня.

— Уже миновало, — ответила Раиса Сергеевна, главная по кадрам. — Вот ваш новый договор. Подписывать будете?

Быть или не быть?!

Ведь понимаю, что надо, но рука никак не хочет взять протянутую мне ручку.

Нашу немую картину рушит одно единственное слово чётким приказным тоном.

— Подписывайте!

Аренский, как чёрт из табакерки, появился за моей спиной.

Я его не вижу, но чувствую каждым миллиметром тела. Лицо Раисы Сергеевны тоже напряглось, будто от моей подписи и её судьба зависит. Она даже мне рукой с зажатым канцелярским предметом махнула, вроде как намекая «вот она ручка, бери и пиши».

А я ведь не хочу! Снова меня под себя ломают, как и всю мою жизнь.

Видимо, всё это отразилось на моём лице, так как глаза кадровички расширились, предостерегая.

А потом шеф просто меня подтолкнул — его ладонь впечаталась между лопаток, обжигая кожу через тонкую ткань блузки, и продвинула меня вперёд до стола.

— Пиши, Ева, — тихо с угрозой на ухо, что волоски на затылке дыбом встали от этого тона и горячего дыхания как из адского пекла.

Вздохнула, собираясь сдаться, а потом рассердилась.

Вихрем обернулась вокруг себя, скидывая мужскую ладонь, что будто камнем прижимала меня к земле.

— А то что? — с вызовом спросила я, выпрямляясь, как только можно и бесстрашно глядя в дьявольски холодные глаза.

— Хочешь проверить? — и, тут же усмехаясь одними губами, развернул меня за плечи обратно. — Три кредита, Ева. Мне продолжать?

Нет. Я и так понимаю.

Молча выхватываю ручку из пальцев женщины, что кажется, вообще не дышит. Быстро ставлю свои закорючки в нужных местах, да с таким рвением, что на последнем листе прокалываю стержнем бумагу и немного рву.

Аренский, мать его, как тюремный надзиратель стоит надо мной, готовый помочь мне, если вдруг передумаю быть паинькой.

— Аккуратнее, Ева Леонидовна! — цокает он над моей головой, видя дырку в договоре. — А то придётся начать всё с начала.

До боли в лице сжимаю челюсти, чтоб ни звука. Моих мысленных проклятий уже вполне достаточно, чтоб он скончался в муках агонии.

Нервно отбрасываю ручку на стол Раисы Сергеевны, словно она сделана не из пластика, а из разогретого металла.

— Это вряд ли, — шиплю я совсем тихо, чтобы просто не лопнуть от распирающего меня желания стукнуть этого мужчину.

— Ещё как, — шепчет мне в ответ.

Сволочь ушастая!

— Это всё? — громко спрашиваю я у Раисы Сергеевны и, видя её судорожный кивок, собираюсь уходить.

Делаю широкий шаг в сторону, чтобы, не приведи господи, не задеть босса.

— Спешите? — любопытствует Аренский, на что мне даже фак ему показать хочется.

А ведь во мне воспитывали леди!