В ее голосе прозвучало столько страданий, что герцог решил отложить беседу.

— Теперь спите, — велел он. — Потом, обещайте мне, бы съедите все, что принесет Росс. Когда вам станет лучше, мы все обсудим.

Он подумал, что Джиованна вряд ли слышит его и уж тем более понимает. Герцог бережно укутал ее одеялами, задернул портьеры, чтобы свет не мешал больной, и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Он знал, что Росс позаботится о бедняжке, пока та не уснет.

По дороге в свою спальню герцог лихорадочно размышлял над тем, что ему следует делать дальше и куда бы отослать Джиованну, не подвергая ее опасности. Оставлять ее долгое время в замке было бы ошибкой — кто-нибудь из слуг вполне мог проболтаться о молодой гостье хозяина.

Кроме того, герцог вспомнил о поспешном отъезде и несделанном предложении и представил себе обитателей Далбет-Хауса в ярости. Вначале они, конечно, поверят объяснениям дворецкого насчет страшного приступа малярии, вынудившего герцога вернуться домой. Однако ему не удастся притворяться долго, особенно если учесть, что обманывать придется не только Далбетов, но и своих собственных людей. Значит, пока он вынужден проводить время в спальне — невыносимо, ведь столько всего надо сделать!

Раздевшись и устроившись в постели, герцог закрыл глаза и попытался заснуть. Но единственный вопрос мучил его:

«Почему все это происходит именно со мной?»

Герцога разбудил Росс, раздвигавший портьеры. Камердинер поставил на столик поднос с чашкой чая и тонким ломтиком свежего хлеба с маслом.

— Я сегодня припозднился, ваша светлость, — произнес Росс, — думал, вам надо соснуть, ночка-то выдалась — не дай Бог!

— Как она. Росс? — спросил герцог.

— Спит как младенец, ваша светлость, — ответил Росс. — По мне, так ей сейчас ничего больше не надо.

— Спит или без сознания?

Росс укоризненно посмотрел на герцога.

— Уж я-то могу различить, ваша светлость. Спит она.

Один раз проснулась, так я ей молока дал. Допила все, что было в стакане, сама допила, я не заставлял.

— Прекрасно! — похвалил герцог. — Ты отдохни, а я за ней присмотрю.

— Незачем, ваша светлость. Я и так спал, ну, вполглаза, а она только раз и пошевелилась.

— Что ж, надо подумать, что нам теперь с ней делать.

— Я уже думал, ваша светлость, — заметил Росс. — Хорошо бы поговорить с миссис Сазерленд. Муж ей наверняка уже сказал про девицу.

Герцог вспомнил миссис Сазерленд, экономку, которая была замужем за главным кучером, и ответил:

— Ты здорово придумал.

— Я так и думал, что вам понравится, — обрадовался Росс. — Миссис Сазерленд уже подбирает кой-чего из ихнего хозяйства и одежду, чтобы когда девица выздоровеет, было во что ее одеть.

— Скажи миссис Сазерленд, чтобы она сообщила мне, когда мисс Джиованна проснется, — приказал герцог. — Да, завтрак мне подай в гостиную — я ведь болен.

— Я уже распорядился, ваша светлость. Завтрак подадут сразу как вы примете ванну и побреетесь.

Герцог улыбнулся и вылез из постели. Росс служил у него так долго, что научился угадывать мысли и желания господина.

Герцог выглянул в окно и подумал, что в такой день неплохо бы отправиться на прогулку верхом по вересковым пустошам или порыбачить, но «выздоравливать» от приступа малярии ему было рановато. Поэтому он надел рубашку и брюки, натянув поверх них долгополый бархатный халат, и отправился в примыкавшую к спальне гостиную, где его ждал завтрак.

— Успев проголодаться, герцог воздал должное творениям своего повара и понадеялся, что тот не станет сообщать о небывалой прожорливости хозяина посторонним.

Герцог, стараясь поддерживать миф о собственной болезни, не собирался в течение дня выходить из спальни.

После завтрака, оставшись наедине с Россом, он сказал:

— Я только что вспомнил, что оставил у водопада свой твидовый камзол. Возьми с собой верного человека и езжайте в Далбет-Хаус за моим багажом. Пусть этот человек заберет камзол, а ты передай графине мои глубочайшие извинения за столь поспешный отъезд.

Помолчав, герцог добавил:

— Передай ее светлости, что я напишу, когда поправлюсь, и приеду сразу же, как только мне позволит врач.

Росс улыбнулся.

— Предоставьте дело мне, ваше светлость. Я-то знаю, что говорить.

Оставшись в одиночестве, герцог подумал о работе, которой у него будет предостаточно. На столе в гостиной лежали подготовленные сэром Иэном Мак-Кэроном доклады о состоянии поместья, а поверх них громоздились просроченные счета. Строители прислали сметную стоимость починки ферм и коттеджей, и все это выливалось в такую сумму, что без денег графини за дело даже не стоило браться.

После полудня пришла миссис Сазерленд с сообщением:

— Девушка проснулась, ваша светлость. Она немного позавтракала, но ела как птичка. По-моему, она хочет видеть вашу светлость.

— Иду, — ответил, вставая, герцог. — Надеюсь, вы понимаете, что ни одна живая душа не должна знать о леди и ее местонахождении.

— Конечно, понимаю, ваша светлость. Не хватало еще рассказывать кому ни попадя, что в замке гостит без сопровождения такая красотка.

Подобные мысли еще не приходили в голову герцогу.

Глаза у него блеснули. Он вышел в распахнутую миссис Сазерленд дверь и направился к башне.

Он постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

Девушка сидела в постели, опираясь на подушки. Герцог сразу же заметил, что простыни, отделанные кружевом, тщательно выстираны.

Джиованна была в красивой ночной рубашке, найденной миссис Сазерленд. На плечи девушки накинута мягкая белая шаль. В общем, беглянка выглядела гораздо лучше, чем ночью, однако худоба все так же бросалась в глаза, пальцы руки, которую она протянула навстречу герцогу, были тонки, словно косточки. На губах девушки играла легкая улыбка» делавшая ее симпатичнее и моложе.

Герцог взял протянутую руку, отметив, что она довольно холодна, и сел возле постели.

— Вам лучше? — спросил он.

— Гораздо, благодарю вас, — отозвалась Джиованна. — Я… я уже думала, что никогда мне не будет так хорошо.

Она чуть крепче схватилась за него и спросила:

— Вы уверены, что тут меня не найдут?

— Откуда им знать, где вы? Никто не видел, как я увозил вас — никто, кроме моего кучера, которому я доверяю, и моего камердинера Росса — а уж он-то прямо-таки наслаждается таким приключением.

— Он очень добрый, — заметила Джиованна. — Прошлой ночью, когда я проснулась… я почувствовала себя в безопасности, потому что он был рядом.

— Я велел ему разбудить меня, если вы проснетесь, — пояснил герцог, — но этот Росс — страшный упрямец, вы в этом еще убедитесь.