— А мы всегда начеку, госпожа Линге! — ухмыльнулся Быков. — Иначе нельзя!

Расставшись с осчастливленной матерью, друзья зашагали дальше, добравшись до окраины, где был выставлен частокол из заострённых брёвен, врытых в землю.

— Теперь можешь пройтись поперёк Бродвея! — хихикнул Шурик. — Это Уолл-стрит

— Очень похоже! — фыркнул Яр. — Ну что, нагулялись? А, командор?

Сухов кивнул.

— Добычу мы сдали, — проговорил он лениво, — векселя на руках, можно и обратно, в тёплые моря. Хотя нет, сначала заглянем в Джеймстаун, всё равно по дороге. Мы не весь товар сбыли, у местных торгашей налички не хватило.

— Заглянем! — беспечно сказал Быков. — Заодно мяском свежим запасёмся.

— Тогда — все на борт.

Однако просто так взять и вернуться не получилось.

Когда Олег повернул к пристани, из переулков вышли пятеро в самом расцвете сил, одетые без изысков — в чёрные штаны и куртки. Шляпы их тоже были того же мрачного цвета, и даже рубахи.

На первый взгляд, эти верзилы только что оторвались от трудов праведных, вот только их мускулистые руки сжимали не топоры лесорубов и не кузнечные молоты, а тесаки и шпаги.

Сухов замедлил шаг и сказал негромко:

— Сначала пистолеты. Вить, твой с краю…

— …Потом — мой, — перебил его кровожадный Пончик. — Угу…

— …А я займусь парочкой слева, — договорил Олег.

— Сзади ещё четверо, — беззаботно произнёс Быков.

— Кстати, да. Но у них тоже нет огнестрелов, одни острые и колющие предметы.

— Нет, ну почему… — заспорил Шурик. — У них ещё тупые предметы есть. Головы.

— Цыц, — сказал Сухов. — Танцуем. Первый выстрел — мой. Джентльмены желают нас проводить? — возвысил он голос.

Его английский кое-кому из встречавших оказался ясен, но юмор был не понят.

Пятёрка здоровяков в чёрном, одинаковых, как бобы в стручке, очень похоже насупилась и двинулась навстречу.

Ещё четверо таких же, физически крепких и не отягощённых интеллектом, в чёрных одеждах, подошли к корсарам с тыла, тоже перегораживая Хеерестраат.

— Стоять! — резко сказал Олег, но его приказ не возымел действия. — Ну не хотите по-хорошему, будем по-плохому.

С этими словами он выхватил «флинтлок» и выстрелил.

Тяжёлая пуля пробила грудь второму с края, снося его и бросая в пыль.

Пистолеты друзей ударили залпом. Своего Акимов убил наповал, а вот Шурка лишь ранил «следующего в очереди».

Быков и вовсе промазал, но нисколько не смутился промахом — ухмыльнулся, подмигнул бледнеющему супротивнику и выхватил палаш.

Сухов наблюдал за происходящим краем глаза, уделывая второго из парочки. Тот сражался нехило, так и кроил воздух чем-то вроде здоровенного фальшиона, весившего не меньше мясницкого топора.

Олег, отбивая его наскоки, смещался влево, чтобы не подставить спину напавшим с тыла. Один из них, видимо самый азартный, скакнул к Сухову, и тот совершил молниеносный выпад, накалывая торопыгу, как на вертел.

Пинком отбросив умиравшего, Олег уделил всё внимание умельцу с тесаком. Тот, надо полагать, умаялся махать тяжёлой железякой, что и следовало доказать.

Мах — и острая сталь палаша рассекла умельцу брюшко.

Мигом уронив фальшион, пострадавший ухватил обеими руками валившиеся кишки, тараща глаза и от боли, и от ужаса.

— Не-ет! — прохрипел он умоляюще.

— Да, милый, да! — ласково пропел Олег, обрывая его мучения.

К этой секунде Яр уже добил своего «визави» и развернулся кругом, уделывая ещё одного любителя накидываться всей толпой.

Ну с этим у Быкова не будет проблем…

Зато двое «тыловиков» здорово теснили Акимова с Пончем. Сухов бросился на выручку.

Не заморачиваясь расшаркиваниями, он всадил клинок в спину, просаживая печень тому из напавших, у кого шея почти отсутствовала, а обвисшие поля шляпы ложились на плечи.

В живых остался один голомозый — без шляпы, сверкавший обширной плешью.

Запаниковав, он легко дался Виктору с Шуркой.

— Готов! — выдохнул Пончик.

Олег внимательно огляделся.

— Где-то тут был твой раненый…

Обнаружив искомого, уползавшего с дороги, Сухов поставил ему ногу на грудь и прижал к земле.

— Не торопись, выползень, — сказал он. — Лучше поболтаем немного. Кто вас послал?

— Я… Я… — залепетал раненый. — Мне нельзя…

— А мне — можно, — холодно улыбнулся командор. — Скажешь — и ползи дальше. Промолчишь — останешься здесь. — Он приставил кончик окровавленного лезвия к шее «выползня». — Ну? Будешь остывать вместе со всеми?

— Нет! — выдохнул тот. — Не… надо! Я… Я скажу. Это… Это фон Горн нас… послал!

— Ах, фон Горн… Он же ван Хоорн. Мм?

— Да-да! У него… много обличий. Он… не святой, он оборотень! Господи, помилуй мя, грешного!

— Не скули, — брезгливо сказал Олег, убирая ботфорт и аккуратно обтирая палаш о куртку «выползня». — Последний вопрос. Ты сказал: «Он нас послал». Кто слал, мы выяснили. А нас — это кого?

— «Чернецов»…

— Ага… А я уж было подумал, что это вы меня пародируете. Ладно… — Сухов разогнулся и бросил: — Живи.

Тут послышался шум и топот. Олег сперва напрягся, кладя руку на рукоять палаша, но тут же расслабился — по Хеерестраат неслись его верные корсары, готовые порвать на ветошь всех обитателей Новой Голландии.

— Капитан! — воскликнул Кэриб Уорнер (куда ж без него?) и замолк, тараща глаза на мертвецов.

— Мы тут немножко повздорили, — с лёгкой улыбкой сказал Олег.

Оглядев «поле боя», он перевёл взгляд на своих людей и проговорил, добавляя металлу в голос:

— Эту падаль науськал местный святоша, который то ли фон Горн, то ли ван Хоорн. Найдите мне его!

Корсары шумною толпою бросились в порт, передали приказ капитана, и вот уже сотня народу — решительных, отчаянных и хорошо вооружённых головорезов — отправилась на поиски Албертуса ван Хоорна.

Они врывались в дома, молча осматривались, не замечая цепенеющих хозяев, даже мимо церкви не прошли, заявились и в форт — тамошний командир решил уже было сдаваться, однако пронесло.

Часа через два Мулат Диего докладывал с запинкой Сухову:

— Всё осмотрели, капитан! Нигде его нету! Мы и за городом искали, наткнулись на старого индейца, а он и говорит: ушёл, дескать, Человек-с-тысячью-имён! Собрал десяток своих чёрных и ушёл…

— Человек-с-тысячью-имён? — поднял бровь Олег. — Хм… Похоже. Ладно, даст Бог, встретимся.