– Дуг, – обратился к нему Алекс, – найдется у вас минута?

Тот остановился, пытаясь сообразить, знакомы ли они с Алексом, потом посмотрел на меня и улыбнулся.

– Конечно, – ответил он. – Чем могу помочь?

У него был писклявый голос. Приходилось внимательно вслушиваться, чтобы разобрать слова.

Алекс представил нас, затем спросил:

– Дуг, это вы с Льюисом забрали два дня назад каменную плиту в Риндервуде?

– Да, верно. А что, есть проблемы?

Похоже, он слегка нервничал – но, возможно, он всегда себя так вел в присутствии незнакомых людей. Его волосы цвета корицы уже начинали редеть, а взгляд был все время устремлен в землю.

– Нет, никаких проблем. Мы хотели бы купить эту плиту. Она все еще у вас?

– Нет.

– Не могли бы вы сказать, у кого она?

Словно ниоткуда появилась женщина – судя по росту и волосам, та самая, которая помогала им забирать плиту. На трибунах я ее не видела.

– Моя жена, Ара, – сказал Дуг.

– Я случайно подслушала, – сказала Ара. Возраст ее было трудно определить, но выглядела она неплохо: пытливые темные глаза, коротко подстриженные черные волосы, фигура танцовщицы. Я сразу же поняла, что Ара – главная в семье. – Господин Бенедикт, мы везли плиту нашей тете. Но пока мы летели, она решила, что эта вещь ей не нужна.

– Как так?

– Мы показали ей плиту из скиммера, и тетя сказала, что в объявлении она видела совсем другую плиту.

– Совсем другую?

– Она не думала, что плита настолько потертая.

– Вот как?

Ара пожала плечами:

– В общем, тетя сказала, что плита ей не нужна.

– И что вы с ней сделали?

– Сбросили в реку.

– В реку? – с нескрываемым ужасом переспросил Алекс.

– Да. Тетя думала, что это настоящий артефакт, но, увидев плиту, сказала, что она ничего не стоит.

– Ох…

– Тетя разбирается в этом. Она коллекционирует такие штуки.

Наш разговор привлек внимание Брайана Льюиса. Он подошел к нам, и мы снова представились.

– Извините, – сказал он рокочущим басом, услышав, что нас интересует. – Угу. Так оно и вышло. Плита в реке.

– Не можете сказать, где именно в реке? – спросил Алекс.

– Возле Трафальгарского моста, – ответила Ара.

– Верно. – Дуг наморщил лоб, пытаясь вспомнить подробности. – Мы сбросили ее примерно в километре от моста.

– С какой стороны?

– С востока, – сказала Ара. – Впрочем, там, пожалуй, будет побольше километра. Скорее три или четыре.

Брайан немного подумал.

– Угу, – кивнул он. – Похоже, так.

Алекс дал им визитные карточки:

– Если вспомните что-нибудь еще, позвоните. Хорошо?

Они заверили, что обязательно позвонят. Брайан ушел, а Ара с Дугом сели в белый с золотом «сентинель» – тот самый, на котором они забрали плиту.

Алекс позвонил Одри Хичкок, своей давней подруге, занимавшейся океанской разведкой для Геологической службы.

– Мы ищем один камень, – сказал он.

– Прости, Алекс, что ты говоришь?

В начале своей карьеры Одри работала на Гейба, дядю Алекса. Время от времени они с Алексом встречались, но их отношения были скорее дружескими, чем романтическими. Одри, энергичная блондинка с голубыми глазами, обожала театр и играла в любительской труппе «Побережье».

– Это каменная плита, Одри. – Он показал ей фотографию.

– Сколько она стоит?

– Пока еще точно не знаем. Вероятно, нисколько.

– Но может быть, и немало?

– Может быть.

– И кто-то бросил ее в реку?

– Совершенно верно.

– Зачем?

– Считай, что по ошибке. Можем мы нанять тебя на денек?

– Где именно ее бросили?

– К востоку от Трафальгарского моста, на расстоянии от одного до четырех километров.

– Хорошо, посмотрим. Правда, раньше чем через пару дней вряд ли получится.

– Хорошо. И еще, Одри…

– Да, Алекс?

– Особого рвения не нужно. Если сразу не выйдет, то и ладно.

– Почему?

– Что-то не вызывает у меня доверия эта история.

– Ладно. Сделаю что смогу. Кстати, Алекс…

– Да, Одри?

– В эти выходные мы ставим «Движущуюся мишень».

– Ты участвуешь?

– Я и есть эта мишень.

– Почему я не удивлен? Можешь освободить для меня вечер?

Самая серьезная ошибка, которую может допустить отец, – попытаться сделать сына таким же, как он сам.

Тимоти Чжинь-По. Ночные мысли

Через пять минут после того, как мы отправились в обратный путь, Джейкоб объявил, что у него есть новости.

– Алекс, я нашел Бэзила.

Сын Таттла.

– Можешь соединить меня с ним, Джейкоб?

– Ответ отрицательный. У него нет коммуникатора.

– Нет кода? И вообще ничего?

– Вообще ничего.

– Где он живет?

– В Портсборо, возле озера Вандерболт.

– Ладно. Скоро будем дома. Спасибо, Джейкоб.

– Адрес его местожительства тоже неизвестен.

– Шутишь?

– Наземная почта отправляется в распределительный центр. Вероятно, он забирает ее там.

Алекс прищелкнул языком:

– К счастью, до Портсборо недалеко. Хочешь слетать?

Я посмотрела вниз, на холмы, продуваемые всеми ветрами.

– Конечно, – ответила я. – Обожаю север в это время года. Снег и все прочее…

Бэзил не пошел по пути своего отца. Он поступил в медицинское училище, но так и не закончил его. Те немногие, кто писал о Сансете Таттле, мало что могли сказать о Бэзиле. Женат он был недолго, о детях ничего не было известно. Бэзил поработал в нескольких местах, а потом выбрал праздное существование: он получал государственное пособие, но, вероятно, в основном жил за счет отца.

После смерти Сансета Бэзил исчез из виду. В то время ему было чуть меньше тридцати.

Мы сообщили Одри, где нас искать, и утром сели в поезд компании «Лунный свет», ехавший на север. Алекс сохранил детское восхищение поездами. Он может сидеть часами, глядя в окно на проносящийся мимо пейзаж. Поезда на север идут через сельскую местность. Специалисты в течение столетий предсказывали конец фермерству, как и поездам. Но ни то ни другое никуда не делось. Похоже, рынок продуктов питания, произведенных старомодным способом, будет существовать вечно, так же как практичные и экономичные поезда. Если честно, меня радует то, что они, видимо, всегда будут с нами.