Но, как и в большинстве крупных бюрократических структур, в ЦРУ существовали субординации, которые часто засорялись людьми, добивавшимися успеха за счет безопасной игры и считавшими свежие мысли опасными для своей карьеры. Когда я пришел в ЦРУ, одной из тем моей ориентации было "Смело ошибайтесь". Как я узнал в годы правления Клинтона, Буша и Обамы, реальным принципом работы Агентства был "Смелость быть правым".

Мои менеджеры были полной противоположностью большинству моих коллег-аналитиков. Они были отстраненными и не понимали, кто я такой и что здесь делаю. Они не взяли меня на работу и дали понять, что не взяли бы, если бы это зависело от них. Почему? В первую очередь потому, что в результате бюрократической перетряски они унаследовали аналитиков по лидерству в своих страновых командах и, хотя они не знали, что такое анализ лидерства, теперь отвечали за уход и кормление этих аналитиков. В первый день моей работы у них не было стола для меня. А когда они нашли его, он находился в другой комнате, вдали от остальных членов команды. Справедливости ради стоит отметить, что к моменту моего приезда в Иракский отдел был небольшой кризис, связанный с угрозой Саддама выдворить из Ирака инспекторов ООН по вооружениям, и мои руководители, вероятно, посчитали, что у них и так достаточно забот. Поиск места, где я мог бы сидеть и работать, занимал в их списке приоритетов очень мало места.

У моих менеджеров были свои люди, и мне предстояло проявить себя - тонуть или плыть. Я знал, что единственный способ завоевать их доверие - это узнать все, что я могу, о Саддаме и о том, как он управляет делами в Ираке. В течение первого года это было нелегко, но постепенно я начал приобретать новые знания об иракском лидере. Я начал показывать начальству, что принадлежу ему, и с небольшим поощрением и некоторыми заданиями, которые мне давали, я добывал ценные разведданные.

ЦРУ оказалось крайне неподготовленным в отношении Ирака, хотя к концу 2001 года стало ясно, что Соединенные Штаты вступают в войну с Саддамом. Из Белого дома Буша доносился непрерывный барабанный бой о том, что Саддам представляет собой растущую угрозу для американской родины. Агентство отреагировало на это усилением персонала в Директорате разведки. В течение последующих двух с половиной лет работа по Ираку росла в геометрической прогрессии, и в ЦРУ утвердился менталитет оперативной группы. В ЦРУ аналитическая целевая группа обычно создается для поддержки администрации во время кризисов. Целевая группа призвана обеспечить политиков администрации актуальным тактическим анализом. Что она не делает, так это не способствует развитию стратегического мышления.

Мои руководители утверждали, что они придерживаются "нестандартного" мышления, но при этом всегда обращались к одним и тем же людям - как правило, к тем, с кем они проводили выходные, - чтобы получить одни и те же старые ответы. Это ленивое мышление не ограничивалось руководителями ЦРУ. Сотрудники ЦРУ, редактировавшие PDB, сборник из восьми-десяти одностраничных записок по различным вопросам национальной безопасности, были не менее плохи. Часто они превращали анализ лидерства в политическую оценку, уделяя основное внимание политическим течениям, бурлящим вокруг крупного события, и в меньшей степени тому, чего лидер надеялся добиться тем или иным решением или действием. Они брали сильную статью, в которой рассматривались мотивы или цели лидера при принятии определенного курса действий, и превращали ее воспитательный анализ, в котором рассматривались цели конкретной страны, исключая из аналитического содержания важный человеческий фактор. Но как только разражался кризис, каждая записка, поступавшая в Белый дом, должна была содержать информацию о руководстве. Президент должен был знать все о своем противнике. Мы слышали от сотрудников Белого дома и даже от некоторых высокопоставленных чиновников, что им нужно все, что мы можем им дать о конкретном лидере и его возможных намерениях. В случае с Ираком к 1998 году, когда я пришел в ЦРУ, вопрос изменился с "Что замышляет Багдад?" на "Чего хочет Саддам? Что замышляет Саддам?".

Ирак представлял собой голову гидры. Режим Саддама враждовал с международным сообществом из-за санкций и вел словесную (а иногда и пулевую) войну с Соединенными Штатами, которые ввели бесполетные зоны на юге и севере Ирака и периодически бомбили страну. У Ирака были непростые отношения со всеми соседями, его преследовали инспекторы ООН, искавшие ОМУ, и ему приходилось бороться с бесплодными оппонентами-эмигрантами, которые в основном жили на Западе (или в какой-нибудь соседней ближневосточной стране) и делали грандиозные заявления об инсайдерских источниках и секретных армиях, готовых свергнуть диктатора. Саддам пережил несколько попыток переворота, причем некоторые из них были гораздо серьезнее, чем неуклюжая попытка ЦРУ в 1996 году. (Это фиаско было мозговым штурмом Иракского национального согласия, политической партии, состоящей в основном из военных и перебежчиков из спецслужб, и не путать с противоречивым Иракским национальным конгрессом Ахмада Чалаби, который предоставил большую часть информации, использованной для оправдания вторжения 2003 года. Но многие из тех, кто помогал Агентству, были легко раскрыты саддамовским Мухабаратом, иракской разведывательной службой, которая узнала все детали заговора 1996 года и сорвала его в июне и июле того же года.)

Руководители группы по Ираку, похоже, всегда хотели, чтобы аналитики решали одни и те же вопросы: Насколько стабилен режим Саддама? Продвинется ли Саддам на север? Переместится ли Саддам на юг? И где находится ОМУ? Эти темы не давали покоя Джорджу Тенету и его команде руководителей ЦРУ. Недовольный "продуктом работы" Iraq Issue, Тенет снял руководителя группы и заменил его доверенным помощником по имени Фил, который должен был подчиняться ему напрямую.

Как сплетнику, Филу было мало равных, и он понимал, чего хотят на седьмом этаже. Он предоставлял упрощенные материалы, понятные политикам, и преподносил их с подхалимством опытного бюрократа. Подобный кумовство подавляло дебаты о крайне сложной части мира, где религия, культура и история сливаются воедино. Нас неоднократно спрашивали, как мы можем сломать режим Саддама, что мы можем сделать, чтобы сломить его, кого мы можем найти ему на замену. Эти вопросы задавались так, как будто хорошие ответы на них - это низко висящий плод. На самом деле, когда речь идет о таких местах, как Ирак или Иран, аналитику приходится возвращаться на много лет назад и перелопачивать кучу информации, чтобы получить хоть какое-то представление о том, что может происходить и какие изменения возможны. Но для Фила эта важнейшая информация была бесполезной древней историей. Как следствие, мы не задавали многих вопросов, на которые нужно было