— сообщила мама. — Сядет и читает, читает, читает… Мультфильмы еще все свои японские. Ну, сейчас их все смотрят. Как там его… про динозавров, напомни, сынок?

— …Очень животных любит. В детстве гуляешь с ним — присядет, букашечку разглядывает. Я думала, биологом станет. А помнишь, первый раз на лошадь посадили, а, Эльдарик? А ты свалился. Ой, и рева было!

— …По дому ничего не делает. Сид, как пчёлка, бывает, за ним прибирается, а он даже готовить не умел. Сейчас, что ли, научился? Где ты там сейчас живёшь? Снимаешь избушку, Сид сказал? Надо бы мне с инспекцией к тебе…

— Не снимаю, а купил. Не стоит.

Я понимал, что пытаться спорить и вставлять уточняющие комментарии бесполезно. Да, собственно, и бессмысленно — Самира была, разумеется, роскошной девушкой, весьма необычной, но однозначно не являлась ни первой, не второй по значимости моей целью для интереса. Монолог моей матушки продолжался.

— …Плавает тоже плохо. Однажды с батюшкой его… Муж от меня ушёл, вы знаете, да? А в лет двенадцать повёз вот этого вот на лодке кататься. И решил его в воду кинуть, представляете, ну, чтобы научить. Так Эльдарик тонуть начал! Воды нахватался, сознание потерял, ничего, откачали — ладно, у отца навык соответствующий.

— …Самиру, наверное, в школе обижали? Нашего обижали. Потому и в Москву сбежал. Ну, его там тоже обижали. Один раз, правда, он отпор дал, подрался там с кем-то. В туалете.

— …Он у меня скромный. С девицами — ни-ни! Была у него одна влюбленность в школе… но не сложилось, переживал, плакал.

Тут Самира осмелилась добавить, видимо, устав от потока нелепостей:

— Ну, я бы поспорила. Про скромность.

— Да?! — матушка очень удивилась. — И что он учудил?

— Чуть не наставил рога высшему офицерскому чину, — мрачно произнёс я. — А затем спасался от него, переодевшись в дворецкого.

У меня очень редко чешется язык, но, признаться, я не выдержал. Я снова ходил по грани, потому что знакомых жён контр-адмиралов среди знакомых маман было не так много, и определить можно было без труда, о ком идёт речь. Но, так или иначе, эта моя реплика подействовала нужным образом. За столом повисла немая пауза. Её прервала матушка, расхохотавшись:

— Ох уж вечно он что-то выдумывает! Это из одной твоей книжки? Или рихнер-игрушки?

— О, какая вкусная утка по-шанхайски! — воскликнула Мариам, видимо, устав от абсолютно неумелой презентации моей матушки и решив сменить тему. — У вас есть знакомый повар-японец? Где ваша дворня научилась так хорошо готовить?

Разговор пошёл о кулинарии, ресторанах и подборе крепостных. Самира, доев очередное блюдо, выразительно на меня посмотрела и сообщила:

— Простите, я отойду ненадолго…

— Да-да, дорогая, конечно, — сказала мать. — Фёдор Илларионович вас проводит, если что.

— Я провожу, — поднялся я с места.

Во-первых, мне хотелось исследовать свою комнату, пока мать занята разговором. Во-вторых, как мне показалось, пришло время расставить точки над «i». В коридоре, едва выйдя за дверь, Самира выдохнула с облегчением и перешла на шёпот.

— Господи, как великолепно кормят, но какая же твоя матушка… душная.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что я понятия не имел, что здесь будут гости, и тем более не предполагал, что тут будешь ты?

— Понимаю, конечно! Я сама в шоке. Ну и… что ты думаешь?

Она скромно потупила взор.

— Пройдём наверх, а то услышат, — предложил я и провёл её по винтовой лестнице во флигель поместья.

— О, тут балкончик! Подышу свежим воздухом, — сообщила Самира и выглянула наружу. — Никак не могу привыкнуть, что в Москве так жарко даже весной…

Балкон был достаточно тесным, и разместились мы достаточно близко.

— Я не знал, что у тебя у отца…

— Мать умерла достаточно рано, я была совсем маленькой. Мариам появилась в его жизни шесть лет назад. Она была моей учительницей русского. Она очень хорошая, мы — отличные подруги. Ну, так?… что думаешь?

— О чём? О тебе и обо мне? Об этом всём мероприятии? Ну, ты — красивая девушка… Особенная.

Я сделал паузу, подбирая слова.

— Но есть Алла, — с пониманием кивнула Самира.

— Причём здесь Алла? Просто, я полагаю, после таких насильственных методов свести двух молодых людей и такой презентации — ничего хорошего в современном обществе не получится. Мы должны принимать решение узнать друг друга поближе, только когда сами этого захотим. Тем более, мы — будущие коллеги.

Самира положила ладонь на мою руку, лежащую на парапете.

— Ты держался великолепно. Ну и выглядишь намного более зрелым, чем многие сверстники. Знаешь, к какому по счёту жениху меня сегодня привели?

Я взглянул на её руку, не отдёргивать не стал.

— К двадцатому? Я думаю, твоя красота вполне предполагает возможности для манёвра.

— К шестому. Знаешь, что попросили четверо из предыдущих, когда мы продолжили общение в переписке? А переписка, позволю заметить, велась тайком с телефона Мариам! Отец запрещает мне пользоваться гаджетами.

— Попросили показать грудь? — смело предположил я.

— Да! — кажется, она впервые за всё наше общение выглядела возмущённой. — Они, блин, предложили сфотографировать и послать им мою грудь! Голую! И это мальчики дворянского сословия. Ты знаешь, первому из них я послала… А уже у второго спросила — а зачем?

— Действительно, зачем? — я наигранно пожал плечами.

— Говорят: хотим посмотреть, какие у афророссиянок цветом…

Она коснулась груди, видимо, забыв нужное слово.

— Очень важный вопрос, конечно.

— Слушай, а знаешь что! Вот какого?!

Она развернула меня к себе лицом, а затем резко, буквально на две секунды оттянула верхний край лёгкого платья, который был на резинке.

Глава 5

Нас разделяло меньше полуметра. Конечно, я уже видел несколько раз в прошлых жизнях вблизи эту часть тела темнокожих девушек, однако, зрительная память — одна из самых недолговечных. Поэтому я внимательно посмотрел на то, что мне позволили увидеть.

— Коричневый, — предположил я. — Возможно, с оттенком фиолетового. На самом деле, интересно. И весьма красиво. Я могу понять желание твоих предыдущих женихов, Самира, но, конечно, осуждаю.

— Вот и я о том же, — сказала Самира, поправив одежду. — Ладно, прости, мне нужно в дамскую комнату… Про жену высшего офицерского чина расскажешь потом!

— Дальше по коридору, последняя дверь.

Уходя с балкона, я взглянул