И все же, судя по распотрошенным солдатским котомкам, ранцам и вещмешкам, мародеры в эту долину наведывались. А теперь туда же собирался наведаться Кальтер. Холод не ослабевал, а ночью грозил усилиться, но на поле отгремевшей брани можно было разжиться и теплой одеждой, и обувью. Ну и, разумеется, более подходящим оружием. Например, луком или арбалетом. С ними, в отличие от меча и шпаги, Куприянов точно управится – на службе ему доводилось практиковаться в стрельбе из их современных «шпионских» аналогов.

Вдоль реки рос невысокий кустарник. Спустившись с холма, Кальтер не стал удаляться от ее берега, чтобы спрятаться в зарослях, если в поле его зрения появится враг. Встретить в этих краях друга, союзника или просто сочувствующего он уже не надеялся. Хотя бы потому, что не видел трупов тех людей, с которыми он при их жизни мог бы найти общий язык: солдат двадцатого – начала двадцать первого веков. Или, на худой конец, солдат второй половины века девятнадцатого. А те, что здесь валялись, небось, тоже отреагировали бы при жизни на появление Кальтера так же, как тот рыцарь, а ведь он был отнюдь не варвар.

Трупы варваров, кстати, здесь тоже попадались. Но эти облаченные в шкуры, лохматые и бородатые тела принадлежали уже не первобытным дикарям. Судя по оружию и металлическим деталям в их амуниции, они были как минимум современниками Римской империи. Также глаз Кальтера то и дело натыкался на мертвых викингов, самураев или чернобородых сарацинов. Один раз он увидел пронзенного копьем мертвеца в стрелецком кафтане и с пищалью в руках. А вскоре наткнулся на останки тоже вроде бы русского богатыря в длинной кольчуге, красных шароварах и шлеме-шишаке с острым навершием. Причем шлем и голова лежали отдельно от тела, обезглавленного с поразительной аккуратностью. Впрочем, не исключено, что его убийца и сам сложил голову где-то неподалеку.

Вскоре на усеянной трупами долине обнаружилось еще кое-что. Это был насыпанный в форме прямоугольника земляной вал с выстроенным по его верху частоколом. Вокруг вала имелся неширокий ров, земля при рытье которого, собственно, и пошла на сооружение насыпи. В ее внешний склон были врыты заостренные колья, призванные доставлять штурмующим это укрепление врагам лишние неудобства. По всем признакам, оно было выстроено не слишком давно и на скорую руку. Но сам факт его наличия в долине лишний раз свидетельствовал о том, какие нешуточные здесь бушевали страсти.

Кальтеру было простительно не знать, чем отличается, к примеру, древний персидский воин от филистимлянского. Однако не разбираться в древнеримской фортификации выпускнику военного училища было бы стыдно. Поэтому он сразу опознал типичный полевой лагерь, которые римляне строили в свое время на завоевываемых ими землях.

Лагерь был брошен хозяевами и теперь пустовал. Причем именно брошен, а не разгромлен, так как во втором случае в воротах и на стенах наблюдалось бы множество павших при его обороне легионеров. Тела там имелись, но это был все тот же «винегрет» из мертвых воинов разных стран и эпох, среди которых в римские доспехи были одеты лишь единицы. Значит, легионеры ушли отсюда сами и, возможно, без боя. Также, возможно, перед этим они провели разведку местности и точно знали, куда идут. Но отправились они не к побережью, поскольку Кальтер не увидел с холма их следов. Тех, что остаются после прохода по бездорожью крупных воинских формирований. Стало быть, римляне отправились в глубь туманной долины, где могли найти как спасение, так и свою погибель. Но, принимая во внимание их организованность и военную мощь, у них в любом случае было куда больше шансов найти отсюда выход.

Вряд ли в таком небольшом лагере укрывался целый легион. Больше походило на то, что он сооружался силами двух-трех когорт. Но и такая армия, равная по количеству бойцов примерно одному современному мотострелковому полку, была серьезной силой. И не могла уйти отсюда бесследно. Для не имеющего четких ориентиров Кальтера идти по ее стопам означало выбрать наилучший путеводитель из всех доступных. Поэтому он после коротких раздумий отправился прямиком к лагерю, благо тот также стоял на берегу реки.

Наверняка практичные римляне унесли с собой все самое необходимое. В том числе теплую одежду, если она у них имелась. Поэтому Кальтер и не рассчитывал найти ее в лагере. Одежду ему придется собирать по дороге туда. И лучше заняться этим поскорее – не хватало еще проведшему последний год в жаркой Полинезии Куприянову подхватить здесь простуду или воспаление легких.

С мира по нитке – нищему рубаха… Примерно по такому принципу беглый зэк взялся разживаться трофейной одеждой. Глупо было, конечно, привередничать в ее выборе. Но при всем бедственном положении Кальтера его не прельщала возможность щеголять в полосатых, будто арбуз, шароварах, мушкетерских накидках и ботфортах или солдатских камзолах петровской эпохи. Само собой, варварские шкуры и рыцарские доспехи он тоже отверг. Кальтеру было нужно нечто такое, что не стесняло бы его движений и хорошо согревало. А насчет защиты от стрел, мечей и копий он беспокоился во вторую очередь. Все равно драться врукопашную с матерыми фехтовальщиками он собирался лишь в самом крайнем случае – если только не сможет от них убежать или скрыться. А убегать и скрываться гораздо удобнее без тяжелой брони и кольчуги.

Но, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет. И потому к лагерю Кальтер подходил уже не в гидрокостюме, а в потертой одежде испанского наемника-пехотинца семнадцатого века. Человек этот при жизни был не слишком знатным, но способным обеспечить себя добротной, крепкой одеждой и обувью. Кожаная куртка, не стесняющая движения во время фехтования и заодно защищающая от порезов; штаны из шерстяной ткани, просторные и теплые; такой же теплый шерстяной жилет, хорошо согревающий поясницу; сапоги из мягкой кожи со шнурками – все это Кальтер снял с тела испанца. А из его торбы вытащил две холщовые рубашки, которые надел одну на другую под жилет, и длинный плащ-накидку.

Носить последний было неудобно, и он переложил его в свой вещмешок – авось пригодится ночью, когда станет холоднее или когда пойдет дождь. Да и маскироваться в сумерках под потертой черной накидкой будет удобно – улегся в кустиках или среди камней, укрылся ею с головой и практически слился с землей.

Широкополую наемничью шляпу Кальтер брать уже не стал – что в ней толку там, где царит пасмурная погода? Вместо шляпы он соорудил себе бандану, вырезав кусок ткани из плаща, снятого с трупа крестоносца, что валялся по соседству. Этот труп, а также труп наемника были довольно свежими и еще не начали разлагаться. Очевидно, они погибли здесь совсем недавно. В то время как от многих других тел остались лишь скелеты, а остальные пребывали на средней стадии разложения. Так что сделанная Кальтером на вершине холма догадка не подтвердилась. В долине произошла не одна великая битва «всех времен и народов», а десятки, если не сотни, мелких стычек. И продолжалось это уже достаточно долго.

А теперь, как говорится, внимание – вопрос: если павшие здесь воины явились сюда тем же путем, каким пришел Кальтер, то откуда тогда приходили те, кто на них нападал? Или они нападали друг на друга? Но это маловероятно. Оказавшийся в незнакомой местности опытный солдат не станет без веской причины набрасываться на другого солдата. Особенно если тот одет в незнакомую форму и говорит на незнакомом языке. Атаковать пришельцев без предупреждения могут либо аборигены, либо пришлые вояки, которые уже давно живут здесь за счет собираемых с чужаков трофеев. Подобно тому рыцарю на побережье. Вот только он не смог бы перебить в одиночку такое количество народу. А раз так, значит, где-то поблизости рыщут его конкуренты по разбойничьему промыслу, противостоять которым смогли разве что римляне. Однако, судя по свежим трупам, перебить всех мародеров подчистую им не удалось.