Солеварный приказчик Макар Шустов собрал всех оказавшихся под рукой работных людей. Солевары, соленосы, дрововозы и грузчики, подгоняемые жестоким приказчиком, исправляли печи, чинили размытые водой лари и избы. Купцам Строгановым был дорог каждый час: оставшееся после наводнения летнее время особенно благоприятно для выварки соли.

Рваные и босые, работали гулящие люди, собравшиеся в Сольвычегодске к половодью в надежде заработать на кусок хлеба. Приказчики подбирали всех людей подчистую, даже тех, кто давно валялся в ярыжках по кабакам. И сейчас Сольвычегодск был похож на растревоженный муравейник: везде копошились люди.

С берега Вычегды к варницам взад и вперед двигались одноконные и двуконные телеги дрововозов. Хозяева солеварен торопились подвезти сухие дрова. Неподалеку от входа в варничный двор дрова сгружались и складывались в дровяные плотбища.

Погода благоприятствовала людям. На чистом небе, словно умытом сильными дождями, сверкало солнце, освещавшее мутные пенистые воды Вычегды. Вместе с грязной пеной река несла вырванные с корнями деревья, кусты, бревна, а иногда и срубы деревянных изб.

Редкие кудрявые облака медленно проплывали на север. Ветра не было, солнце пригревало спины работающих людей.

Знатный и богатый город Сольвычегодск стоял при впадении реки Усолки в Вычегду. На Никольской, строгановской стороне сверкала белая громада новопостроенного Воскресенского храма.

Храм утверждал своим величием и мощью богатства и силу купцов Строгановых. Им принадлежали в Сольвычегодске почти все рассололивные трубы и варницы. Купцы Строгановы занимались не только солеварением. Они добывали на своих землях железо и медь, вели со многими русскими городами обширную торговлю хлебом, вывозили много товаров в заморские страны, владели морскими и речными судами. И, наконец, вели выгодную торговлю в Сибирских землях. Драгоценные соболиные шкурки неслыханно обогащали Строгановых.

За собором виднелись жалкие курные избушки и рассололивные трубы с насосными устройствами для откачки рассола. Между ними чернели варничные дворы и отдельные варницы.

Сразу у северной стены храма начинались строгановские хоромы, огражденные бревенчатыми крепостными стенами с бойницами и башнями. К западу от собора зеленела светлая сосновая роща; за рощей лес срубили, и из земли торчали обгорелые пни.

А на севере, за варницами и болотами, чернел густой еловый лес. В лесной чащобе водились дикие звери. Лоси, волки и медведи забредали иногда по ночам в посад и пугали жителей.

К востоку, за рекой Усолкой, расположилась Троицкая сторона со своей соборной церковью, ямским двором и обширной торговой площадью.

От Сольвычегодска вели три главные дороги: по реке Сухони — на Великий Устюг и Вологду, по Двине — в Холмогоры и новый Архангельский город, по реке Вычегде — в Сибирские земли.

На варочном дворе близ рассололивной трубы «Благодатной», принадлежавшей Семену Аникеевичу Строганову, сыну знаменитого купца, заканчивали починку рассольного ларя. Ларь был большой: в длину семь сажень, в ширину — четыре, высотой — полторы сажени. Строили его из толстых тесаных брусьев, как строят речные баржи.

Холмогорец Васька Чуга, огромный, как медведь, мужик, вместе с подварком Тимохой стучали деревянными молотками, вбивая конопатку в пазы между брусьями. Прежде Васька плавал на морских лодьях и конопатить был большой мастер. Не успели они закончить последний верхний паз, а уж ярыжки стали наливать в ларь рассол, принося его в бадейках из рассололивной трубы.

— Скорея, ребята, скорея! — приговаривал Макар Шустов. — Ежели седни в варницах огни заложим, всех угощаю.

— Раздобрился! — с ненавистью сказал Васька Чуга, пристукивая молотком. — За противное слово с работного человека кожу готов содрать. Посмотри-ка на Макарку, левое ухо у него как лопух. Кровосос! Бог вора метит.

— Тише! — отозвался Тимоха. — Услышит — со света нас сживет.

— Авось не сживет, — гудел мореход.

Будто услышав Васькины слова, Макар Шустов оглянулся и внимательно посмотрел на него. Он хотел что-то сказать, но промолчал и отвернулся.

Васька Чуга работал у Строгановых кузнецом-цыренщиком. Закончив конопатку ларя, он осмотрел железный цырен, висевший над печью. Под его наблюдением работники очистили от накипи дно и стенки цырена. К этому времени печь привели в порядок, и повар Никифор Босой, перекрестясь, самолично стал ее растапливать. Повар — главное лицо при варке соли, от него зависит многое. И зарабатывает он не в пример остальным солеварам — три рубля в месяц.

Васька Чуга, закончив работу и почесывая в густой бороде, наблюдал, как в печи дружно загорались сухие смолистые дрова. Цырен стал нагреваться, и повар послал на него ярыжек с зелеными березовыми вениками — выметать сор. Огромный противень состоял из нескольких частей и «сшивался» железными заклепками. Очистив цырен, ярыжки получили по куску ржаного теста и промазали все швы.

Васька Чуга слыхал от подварка Тимохи, что тесто следует обязательно разжевать, а не размачивать водой, ибо от слюны, как говорил Тимоха, у теста делается некоторая против воды способность.

Цырен нагревался все сильнее, тесто на пазах подсохло.

— Напущай рассол! — зычно крикнул повар.

Ярыжки стояли наготове с деревянными бадейками, полными рассола, и, услышав приказ, вылили его в цырен. Рассол из ларя носили непрерывно, пока Никифор Босой не велел перестать.

Началась варка соли, или «варя», как говорили в Сольвычегодске. Густые испарения поднимались из цырена с кипящим рассолом. Люди в варнице задыхались. Через час задымила и вторая варница на строгановском варничном дворе, близ рассололивной трубы «Благодатной».

Тихо катилось солнце по синему, ясному небу. Незаметно время подошло к обеду.

— Ребята, — завопил, ворвавшись в варницу, качальщик при рассололивном насосе Федька Мошкин, — мертвых везут! Завалило бревнами!

Варничные люди продолжали работать. Стоявший рядом с поваром садильщик железными граблями водил в кипящем рассоле, препятствуя образовавшейся соли «леденцами» осесть на дно и бока цырена: там, где сядет «леденец», цырен быстро прогорит. Повар, не отрывая глаз, смотрел, что происходит в цырене. Подварок Тимоха следил за горением дров в печи. Ярыжки стояли с бадейками, готовые по приказу повара подлить свежего рассола. Каждый понимал, что кипение рассола остановить нельзя, иначе Строгановы понесут немалые убытки. А за убытки купцы не милуют.

Только Васька Чуга, кузнец-цыренщик, не занятый на варке соли, отозвался на слова Федьки и вышел из варницы.

— Вонько у вас, дух замирает, — сказал качальщик, отхаркиваясь и отплевываясь. — Тяжела наша работа, а все на чистом воздухе.

Мимо варничных ворот по густой грязи медленно двигалась телега, покрытая запачканной кровью рогожей. Несколько босых окровавленных ног выглядывали из-под нее. Сбоку, держа в руках кнут, сидел возчик.