Мечты о звездной карьере певицы – страстные мечты, лелеемые с детства, разбились в одночасье. Рите хотелось продолжать учебу. Дочке исполнился год, и ею занималась услужливая нянька.

– Петь будешь для гостей, – распорядился Михаил, удостоив Риту минутного разговора на эту тему. Более минуты он с женой никогда не разговаривал. В этом Кашина не лукавила перед Маней.

– Камин, свечи на рояле, и ты, моя жена – украшение дома, в чумовом платье, с высокой прической царицы. Полный эпос, ёлы… И, кстати, если тебе в самом деле надоела роль домохозяйки, то освоишь немудреную бухгалтерскую науку. Будешь помогать мужу в бизнесе.

Он едва коснулся ее лба дежурным поцелуем.

– В конце концов, я ведь тоже стишки кропаю. Да! Но не претендую на славу Есенина, ёлы… И даже Круга. И ты угомонись.

– Миша, но я готовилась к этому с детства! Музыкальная школа, училище…

– Ты не закончила и второго курса.

– Да! Потому что вышла замуж и ты потребовал, чтобы я бросила музыку! – Она схватила его тогда с силой за галстук.

Он поперхнулся и грубо оттолкнул ее. Рита упала в кресло.

– Я ничего не требовал. Ты сама выбрала материнство. И правильно, ёлы, сделала!

Маргарита нехотя освоила «немудреную бухгалтерскую науку» и какое-то время исправно ездила в офис мужа. Правда, подчиненные Кашина всячески тушевались и ограждали жену босса от прямых обязанностей. Рита все больше пила кофе да листала журналы, откинувшись в мягком кресле и покачивая на мыске изящную туфельку.

А потом она встретила у своей бывшей однокурсницы продюсера Гогу. Кажется, это было придуманное имя. Он и внушил Рите, что вполне можно жить вот такой, придуманной жизнью. А кто, собственно, из успешных людей существует иначе? И Гога с легкостью управлялся с иллюзорной своей судьбой. Намного лучше, чем Маргарита. Она надоела ему так же быстро, как и Кашину. Но Рита верила этому «ничтожеству и профану» и требовала держать слово – таранить ей дорогу на эстраду.

– Марго, давай будем реалистами, – усмехался лощеный альфонс с мопассановскими усами. – Какой у тебя вокальный потенциал? Одной мордахой сегодня сцену не удовлетворишь. Ты смотрела шоу «Соловей»? Ты слышала эти голоса?!

– Я готова пройти кастинг! Я готова, – лепетала Кашина, униженно бегая за Гогой из комнаты в комнату. Он уворачивался, хихикал, отводил глаза.

Все, что она смогла тогда – швырнуть стакан с виски о стену и покинуть этот треклятый особняк. Захлопнуть с треском дверь в вожделенный и беспощадный шоу-мир. В угоду ему она сломала свой брак – опостылевший, унизительный, подчиненный жесткой воле ее дельца-мужа.

Узнав об измене жены от «доброжелателей», Михаил немедленно и, кажется, с облегчением подал на развод. И Нику отобрал у «безмозглой жены». Рита видела дочь по воскресеньям и два раза в год проводила с ней пару недель на курортах. Ника даже во сне не выпускала маминой руки из своих ладошек…

При разводе Рита получила от мужа приличную квартиру в центре: благоверный бросил ей «угол», что кость – брехливой собаке. Квартиру надо было ремонтировать, обставлять. А еще хотелось одеваться так, как Рита привыкла. И есть то, что нравится. И ездить на «ауди». И делать перед всеми победный вид, держать марку. Рита Кашина – королевна, звезда!

Тогда, пять лет назад, она и попала в бух-столовку по рекомендации «сочувствовавшей» ей бухгалтерши мужа. Видимо, та выбрала для Риты самое безнадежное место на земле. Единственным светлым пятном в жутковатой картине мира, развернувшейся перед Ритой, стала Маня Голубцова. У Кашиной никогда не было настоящих подруг, будто на лбу роковой красотки горело клеймо: опасная соперница!

Маня, которую Ритуся поначалу тайно презирала, как и всех в этом смехотворном заведении, покорила ее своей бесхитростностью и необъяснимым приятием всего, что подбрасывала судьба-индейка. Жизнелюбие и не показная доброта, в которую Рита долго не хотела верить, сломили многолетнюю оборону и подозрительность Кашиной. Она полюбила искреннюю Маню, которая приняла новую подругу безоговорочно, всей душой. Но и ей Маргарита стыдилась говорить правду. Боялась сознаться во лжи, разочаровать, обидеть близкого человека.

«Потом как-нибудь я все расскажу. Манька поймет. Потом…» – уговаривала себя Рита и спешила в бух-столовку, потому что там ее встречала широкая улыбка и сочувственный взгляд верной Маньки.

Зарплаты Рите хватало ровно на неделю. Что оставалось делать? Она, недолго думая, продала квартиру, уверяя себя, что еще немного – и жизнь наладится. Просто нужно немного потерпеть. А там все решится, авось, само собой. Быть может, встретится настоящий, любящий и, конечно, богатый мужчина? Мужчины встречались, столбенели… и вскоре исчезали. А деньги таяли, будто сосулька в марте: еще вчера она ужасала своей величиной, а сегодня вся вышла, истаяла звонкой капелью, под которой уже плескались ошалевшие от восторга воробьи…

Маргарита снова смотрит на часы и заставляет себя встать с кровати. Яркий свет, вспыхнувший на кухне, слепит. От него глаза начинают болеть еще нестерпимее. Рита проглатывает таблетку, включает чайник и садится к столу. Такого чувства отчаяния и загнанности она не испытывала никогда в жизни.

«Все, это конец. Это – конец… Капкан готов захлопнуться. Нет времени на то, чтобы бороться за дочь. Нет веры в то, что Михаил отдаст Нику. Есть гадкое, омерзительное чувство того, что ее использовали. А чего бы и не использовать подленькую и слабую дрянь?.. Утопить такую – никто и не пожалеет».

Рита вдруг вскакивает. В глазах – решимость и яростный восторг. Слезы высыхают и даже голову перестают терзать ядовитые твари. Она дергает один из ящиков, швыряет блистеры, баночки, картонки на пол. Среди лекарств должно храниться бабушкино сильное снотворное. Она его называла «три печати». Рецепт при покупке отбирался: наркотические препараты в последние годы находились под жестким контролем. Какая внученька молодец оказалась – не выбросила их тогда, разбираясь в бабулином добре, не послушала маму. Никогда Рита не слушала маму. А мама не слышала Риту… А внучка, умница, будто предчувствовала, как все повернется.

«Только бы они не были просрочены», – бормочет Кашина.

Вот! Наконец-то. Четыре упаковки! И срок годности истекает через полгода. Ну, значит, судьба…

Рита вытряхивает пластинки с маленькими белыми шариками на стол.

Как их все выпить махом? Конечно, размешать в воде!

Она действует четко, деловито. Достает ступку, большую чашку, вишневый джем. Вдруг горечь несусветная?

Солидная горка таблеток превращается в медной ступке в пустячную порцию мелкого порошка.

«Слава Богу, никакого запаха. И, кажется, не слишком горько».

Рита пробует порошок кончиком языка.

«Пора… Может, записку написать? Да за каким дьяволом?! Кому надо, увидят все эти приготовления. Надеюсь, Кашину достанет ума что-нибудь соврать дочери? А мама… Очень быстро успокоится, высказавшись, что “этого-то она и ждала, и боялась. С Риткой вечно беда”.