Но где же Копаев и Пащенко? Не может быть, чтобы до них не донеслась весть о задержании.

Конспиративная квартира УСБ, которую могли посещать только Быков и Копаев, располагалась в спальном районе города и имела ряд преимуществ. Она не относилась к числу элитных, не бросалась в глаза. Хотя бы раз в день Антон должен был появляться в ней, чтобы столкнуться с соседями, поздороваться, помочь донести сумку. Люди должны знать, что на шестом этаже типовой девятиэтажки живет обходительный молодой мужчина, не замеченный пьяным и не устраивающий гулянок по ночам. Между тем никто понятия не имел, где этот человек работает и есть ли у него девушка. Все это создавало вокруг Антона прозрачный пузырь, бесцветный, безвкусный, обыденный. Лезть в его жизнь соседям было неинтересно.

Однако внутри этой квартиры размещалось все необходимое для сотрудника УСБ. Мощный компьютер с выходом на информационный центр ГУВД, вместительный шкаф, в углу — неприметный сейф, в котором находились все документы, необходимые Антону для работы.

— Первый рубеж обороны этих людей — коррумпированный суд, — сказал Быков, покуривая у окна. — Организованная преступность, в отличие от государственной правоохранительной системы, выстроена четко и слаженно. Все подается под видом судебных решений. На судей жаловаться бессмысленно — у них особый статус, они вольны в принятии решений. Свои судьи, адвокаты, прокурорские работники, люди в мэрии — это главный признак организованной преступности.

— Мы это уже проходили, — отозвался Антон.

— Каждый раз мы проходим это по-новому. Итак, если в ГУВД орудует банда, то она тут же подопрется решением суда, причем сделает это как можно скорее. Пермякова закрыл судья. Теперь освободить его может только другой судья. Но он сделает это лишь тогда, когда перед ним появятся неопровержимые доказательства невиновности Пермякова.

— Я их добуду.

— Не спеши, — Быков вернулся к столу. — Чтобы разговаривать с судьями, тебе тоже нужен особый статус. Это не дело о казино, где можно было просто прийти с удостоверением важняка из генпрокуратуры. Судьям плевать на нее.

— Может, использовать документы помощника уполномоченного по правам человека?

Быков улыбнулся.

— Посмотри на меня.

Копаев удивленно поднял голову.

— Можешь заставить меня испугаться?

Антон поднялся и сел на край стола.

— Могу. Только зачем мне тебя пугать? Я не дракон. Сделаем так. На вечернем у тебя дочь учится. Не будешь против, если я ее завтра домой привезу?

Быков прошелся по кабинету.

— Да, это неприятно. Но не страшно. Потому что я могу вынуть сейчас пистолет и тебя пристрелить. А еще хуже — записать разговор на диктофон, который у меня в кармане, и завтра сдать его в ФСБ. Больше никто меня пугать дочерью не захочет. Так что мимо.

— Это потому, что я не сильно пугал. — Копаев беззвучно рассмеялся.

— Кого судья не прогонит из кабинета сразу? — пробурчал Быков, снова направляясь к окну.

На подоконнике стояла пепельница, двор был тих и тенист. Быкову давно было пора в отпуск, он сегодня же упаковал бы чемодан, но дело Штуки заставило его отказаться от приятных намерений.

— Кого он выслушает?

— Судью.

— Это так. Но они стараются не вмешиваться в дела друг друга. Это раз. Второе: эту легенду легко вскрыть.

— А если я приду без статуса? Просто так.

Быков задумался.

— Рискованно. Одна проговорка — и тебя скрутят приставы. А нам нужен испуганный судья. Вот что мы сделаем. — Быков решительно подошел к столу и оперся на него. — Я сейчас свяжусь с мэром. Документы заместителя начальника правового управления городской администрации получишь через пару часов. Нужные люди там будут знать о тебе к вечеру. С мэрией судьи пытаются разговаривать прилично. Квартиры, земельные участки…

— Я понял.

Быков подсел к Копаеву и тихо проговорил:

— Постарайся напугать судью, арестовавшего Пермякова. Через минуту после твоего ухода он выйдет на свои контакты. Я буду к этому готов. Но не стращай его дочерью и близкими. От этого люди дуреют и теряют страх. Запомни на всю жизнь.

Копаев улыбнулся и спросил:

— Когда можно забрать документы?

— Через три часа в почтовом ящике.

Марин пришел в суд Центрального района несколько лет назад.

Когда заходила об этом речь, он так и говорил:

«Я работаю в суде заместителем председателя вот уже несколько лет».

Далее по тексту, по необходимости.

Его все понимали, потому что формально он был прав. Марин действительно несколько лет работал в суде Центрального района. Он и вправду занимал должность заместителя председателя. Но свою фразу этот господин мог произносить с легкостью и уважением к сказанному лишь за пределами упомянутого учреждения. Проблема в том, что все его коллеги знали, что судьей Марин работал два года, а в должности председателя — три месяца.

Как известно, два преступника — это уже организованная группа. Соответственно, два года — не один, а уже несколько. Кто за стенами суда будет разбираться, как давно Марин там работал и когда стал заместителем председателя?

Причина такого стремительного карьерного роста крылась не в гениальности Марина и не в его паранормальных способностях. Он не мог досконально разбираться в сложных делах и выносить приговоры за то время, пока тлеет табак в трубке. До Шерлока Холмса, как и до просто порядочного человека, Владимиру Викторовичу далеко. Все перечисленное выше излишне, если есть другие способности.

Одна из них — точное выполнение задач, поставленных руководством. Для Марина это прежде всего председатель областного суда Лукин и дальше по ниспадающей, по покатым стенам судебной пирамиды. Тут стоит упомянуть сразу нескольких председателей: квалификационной коллегии, совета судей, суда Центрального района. Впрочем, на них можно не обращать внимания, если у тебя все в порядке с Игорем Матвеевичем.

Антон коротко постучал, тут же толкнул дверь и заявил:

— Здравствуйте, я Полторацкий, из правового управления мэрии.

— Как вы не вовремя.

— Уж простите, так получилось.

Ожидая, пока Марин расчешет свои каштановые волосы перед зеркалом, Антон отошел к окну.

— А вы чего, собственно, хотели? — Судья удивился такой наглости, прошел за стол и, протирая очки, вопросительно уставился на крепкую спину гостя. — Как, кстати, вы себя назвали?

— Полторацкий. — Антон развернулся. — Заместитель начальника правового управления.

— Впервые слышу.

— Это неудивительно. Я с понедельника в должности. До этого работал на Алтае. В совете директоров леспромхоза.