— Почему ты думаешь, что то, что неизвестно, обязательно должно быть плохо? — спросила я. — Тот, кто ищет только тень, и заходит только в тень. Если оставить в стороне все слухи, что мы знаем по-настоящему плохого об этих всадниках?

Тут все загалдели одновременно, пока Кильдас громко не рассмеялась.

— Они говорят… это значит… то и то… Кто, собственно говорил, и что? Я считаю, что наша сестра-спутница права. Что мы действительно знаем о них, кроме недоброжелательных слухов? Никто из всадников-оборотней не поднимал меча против нас. Они только заключили с нами договор и помогли уничтожить наших врагов. Только потому, что у человека черные волосы, только потому, что он носит серую накидку и предпочитает жить в диких местах, он должен отличаться телом и духом от того, у кого под шлемом светлые волосы, кто носит ярко-красную накидку и охотнее живет в городе и обществе, чем в одиночку? Оба они занимают свои места в своем обществе. Чего плохого, чего мы сами не знаем, мы можем ожидать от всадников?

— Но ведь они не люди, — настаивала Эдит.

— Откуда мы знаем, что это на самом деле так? У них есть способности, которых нет у нас, но разве у каждой из нас нет особых способностей? Кто-то из нас может искусно вышивать шелка, а другие этого не могут; кто-то может великолепно играть на музыкальных инструментах, завораживая других. Могут ли все из нас без исключения делать это? Потому и эти мужчины могут иметь способности, которых нет у наших мужчин, но все же оставаться такими же мужчинами, как и наши, несмотря на все их особые способности.

Верила ли она в то, что говорила или нет — во всяком случае, она старалась быть мужественной и боролась со страхом, который мучил нас всех. На перевале все еще сиял зеленый свет и ни лорд Имграй, ни его спутники еще не вернулись.

Мы все, сбившись в кучку, сидели на камнях у очага, когда вернулся помощник лорда Имграя, и сообщил, что мы должны ехать дальше, на узкий перевал. И я подумала, что все ощутили то же, что и я: волнение, более чем наполовину состоящее из страха.

Но мы поехали не в лагерь мужчин, которые должны были приветствовать нас. Проехав перевал, мы выехали на широкую площадку, на которой были установлены большие палатки из шкур. В палатках стояли кушетки, покрытые шкурами различных животных, которых я никогда раньше не знала.

Пол тоже был покрыт шкурами. В самой большой палатке находился низкий, длинный стол, уставленный едой.

Я провела рукой по мягкому, серебристо-белому меху с серыми крапинками, достаточно красивому, чтобы из него можно было сшить манто для жены какого-нибудь высокородного лорда. Хотя все вокруг нас было сшито из кожи и меха, в этом была несомненная красота и чувствовалось уважение тех, кто предоставил нам такой комфорт.

Когда мы поужинали едой, стоявшей на столе — там был хлеб с запеченными в нем сушеными фруктами, вкусное жареное мясо и сладости, по вкусу напоминавшие мед и орехи, — лорд Имграй внезапно встал из-за стола. Вокруг него была тень и казалось, что между ним и нами вдруг возник какой-то барьер. Потому что теперь мы действительно готовы были отказаться от своего рода.

— Теперь слушайте внимательно, — сказал он, и его голос был необыкновенно хриплым. — Рано утром вы услышите сигнал рога. Отсюда идет тропа, которая начинается у палаток и она приведет вас туда, где будут ждать вас новые лорды.

— Но… — слабо запротестовала Сольфинна, — тогда, значит, у нас не будет никакой свадьбы, никакой передачи через Кубок и Пламя.

Лорд Имграй натянуто улыбнулся.

— Вы оставили тех, кто обручается через Кубок и Пламя, моя леди. Конечно, вы выйдете замуж, но по другому обряду, который однако свяжет вас браком с вашим будущим мужем, — он взглянул на всех нас, сидевших рядком, а потом на меня, хотя взгляд его и не задержался на мне. — Я желаю счастья вам всем, — он поднял бокал. — Как тот, кто здесь представляет для вас всех ваших родственников и родителей, я пью за долгие годы счастливой жизни и за легкую смерть, за дружественный нам клан и благословляю ваших будущих детей. За всех вас!

Так говорил лорд Имграй двенадцати и одной невесте, которых он привел сюда. Он давал им отеческое напутствие.

А потом он быстро вышел, прежде, чем кто-нибудь из нас успел ему возразить.

— Вот так, — я поднялась, и в это мгновение все глаза в смущении повернулись ко мне. — Не думаю, что мы когда-нибудь снова увидим лорда Имграя.

— Но мы одни… одни должны идти к этим чужакам… запротестовала одна из девушек.

— Одни? — спросила я, и леди Кильдас быстро пришла мне на помощь.

— Нас двенадцать и одна, а не одна. И мы молодые девушки, нас здесь ждут, и думаю, что нам окажут хороший прием. — Она подоткнула под себя драгоценный, отливающий чернотой, мех, на котором мелькали серебристые отблески.

Я ждала ухода лорда Имграя почти в полном смятении, но, как ни странно, среди девушек царило чувство ожидания и удовлетворенности, и хотя они мало говорили, каждая уже подготовилась и заняла одну из кушеток.

Я накрылась серебристо-серым мехом и погрузилась в глубокий сон без сновидений и проснулась только тогда, когда утреннее солнце заглянуло внутрь палатки.

— Джиллан! — Кильдас стояла у входа, откинув в стороны брезентовые створки двери. Она смотрела на меня с видимым смущением. — Что ты там застряла?

Я вылезла из своего теплого мехового гнездышка и подошла к ней. Лошадей, на которых мы ехали, не было. Хотя другие палатки все еще оставались на месте, но площадка была пуста и палатки покинуты. По всей видимости, сопровождавшие невест люди лорда Имграя покинули пост, пока те спали.

— Может быть, они испугались и некоторые из них изменили в последнюю минуту свое решение? — заметила я. Кильдас улыбнулась.

—Я думаю, что твои сомнения напрасны. Ты же не передумала, не так ли, Джиллан?

Она была права. Ничто в мире не заставило бы меня этим утром повернуть обратно.

— По крайней мере, они были настолько великодушны, что оставили нам наш наряд невест, — Кильдас указала на довольно объемистый тюк. — Я не знаю, сколько у нас еще есть времени до того момента, как наши новые лорды позовут нас, но думаю, будет лучше, если мы будем уже готовы.

—Вставайте, девушки! — крикнула она внутрь палатки, и другие девушки зашевелились на своих кушетках. — Приветствуйте Единорога и то, что он нам принесет.

В одной из покинутых палаток мы обнаружили чаши из полированного рога и сосуды с водой, которая все еще была теплой и пахла травами. Мы помылись, а потом поровну распределили между собой содержимое вьюков, так что заботы наши были забыты и каждая из нас нарядилась так красиво, как только могла. Некоторым из обладательниц этих нарядов они показались диковинными, так как эти девушки были очень бедными, а другие, такие, как Кильдас, вполне соответствовали платью невесты из знатного дома.