Лео ерзал на стуле и нервничал. Как не вовремя все эти убийства, полицейские, бродящие по школе, допросы и подозрения. Пока не найдут убийцу и не раскроют преступление, придется сидеть тише воды, ниже травы.

На теле физрука не обнаружили никаких следов, руки-ноги ему не связывали, горло тоже чистое. Однако Большой Ро умер от остановки дыхания. Инспектор сказал, что его могли задушить подушкой (интересно, у кого бы хватило на это сил? и куда дели подушку?) или отравить. Это выяснит патологоанатом.

О том, что Рональд Далтон мучился перед смертью, Лео не сказал ни слова. Откуда это знать простому учителю истории?

Из долетавших обрывков разговоров — учителя и персонал школы после допроса задерживались в учительской и взволнованно делились впечатлениями — Лео узнал, что у Дедули нашли кучу газет, где красным карандашом были обведены объявления от комиссионных и антикварных магазинов, ломбардов и ювелирных мастерских. А отец покойного физкультурника, оказывается, как раз владел ломбардом на Чистопольской. Похоже, и правда существовала какая-то «цацка», которую истопник и физкультурник не поделили. Но убил-то обоих кто-то третий?

Беласко обещал, что у Лео будет достаточно времени, чтобы выполнить задание, но школа второй ступени — это школа второй ступени, то есть закрытая система, находящаяся под неусыпным оком Надзора. Чем скорее Лео найдет искомое дитя и уберется отсюда, тем лучше.

Привидение еще это с завязанными глазами. Почему привидение, откуда? Падре Кресенте слышал звяканье — значит, это не привидение. Привидения не звякают. Полтергейст, может быть. Что вполне может указывать на ребенка с даром. Правда, с каких пор полтергейсты стали видимыми? Кто-то из маленького народца? Но они побаиваются заходить в церкви.

Лео прислушивался к голосам, доносящимся из кабинета. Сейчас там, кроме инспектора, находились сам директор, падре и географичка, Эмилия Ковач. Ну и всевидящее око Надзора Юлио Дюбо, он сидел с инспектором с самого начала. Время подходило к полудню.

Лео встал, постучал по косяку, засунулся в дверь:

— Господин инспектор, сколько мне еще сидеть? Через десять минут мой урок.

Инспектор — плотный коротконогий мужчина с представительными усами — стоял у маленького столика с писчей машинкой и проглядывал пачку бумаг — протоколы допросов. За машинкой сидел падре и тер ладонями лицо. Глаза у него были красные, как у кролика, а всегда гладкие щеки покрыла синева.

— С вами я еще не разобрался, Грис, — сказал инспектор, — Садитесь здесь, чтобы я вас видел.

Он указал на стул у стены.

— Но я уже пропустил урок утром, — обеспокоился Лео, — и сейчас будет звонок на следующий.

— Сколько господину инспектору понадобится, столько и будете тут сидеть, — буркнул угрюмый Фоули, — Хоть до второго пришествия. Пока не вычислит этого паскудца, который подставил всю школу. И без вас сегодня весь день насмарку, Грис.

Он торчал у окна, тяжело опираясь на трость, но садится не желал — его кресло занял инспектор, а стулья, очевидно, были не достойны поддерживать директорский тыл.

— Тогда давайте, я помогу следствию и буду печатать, чтобы без дела не сидеть, — предложил Лео, — я умею быстро печать. А падре хорошо бы выспаться.

— Я вполне способен продолжать, — слабо возразил падре Кресенте, но было видно, что он утомлен сверх меры.

— Меня все равно не отпускают, падре, — сказал Лео, — я что, буду тут сидеть и на вас любоваться? К тому же вы меня отпустили ночью поспать.

— И чем это закончилось? — падре покачал головой, но поднялся, уступая место.

У Лео имелись свои резоны. После допроса взрослых инспектор взялся допрашивать учеников. Допрос — ситуация неординарная, подростки будут нервничать, и есть некоторая вероятность заметить что-нибудь, какую-нибудь зацепку, которая поможет напасть на след.

На лбу у искомого ребенка не написано «малефик», и он ничем не отличается от ста девятнадцати обыкновенных детей. Конечно, Дефиниции еще не скоро, и Лео находится в школе меньше двух недель, и потому надеяться решить эту загадку немедленно по меньшей мере глупо. Но чем быстрее он вычислит ребенка, тем лучше. Ребенок может сам не знать, кто он такой, и случайно обнаружить себя. Юлио, конечно, мышей не ловит, но если произойдет что-то очевидно непозволительное… хм, если уже не произошло…

Подростков по одному вызывали в кабинет директора, где допрашивали по всем правилам — при наблюдателе Надзора Юлио Дюбо, и представителях учеников: самом директоре и географичке.

Вопросы были стандартные — где кто был сегодня ночью, когда и где в последний раз видели физкультурника и истопника, говорили ли с ними, видели ли кого-то или что-то необычное, обычно или необычно вели себя погибшие, были ли конфликты, слышали ли что-то касаемо происшествия?

Из ребят последний раз Большого Ро видели ученики первой младшей группы, после их урока Ро был свободен. Сам Лео, как и многие преподаватели, видели Рональда в столовой на ужине, а потом Ро, между прочим, бегал в полицейский участок, и его видел сержант и полицейские, забравшие тело Дедули. Так что спать Ро пошел вместе со всеми. Убийство случилось уже после отбоя, когда Лео и падре ушли на дежурство.

Винсент Газенклевер, долговязый парень из второй старшей группы, с лицом изъеденным прыщами — и ведь никто, даже медсестра, не пытались их вылечить, никого вообще не беспокоило, что у парня язвы на лице — на вопрос о конфликте неожиданно начал мычать и путаться, и инспектор ловко припер его в угол.

— Так все ж с ним дело имели, господин инспектор! Я что, я как все… ну да, все скидываются, кто сколько наскребет, Дедуле ссыпят, он и принесет, что заказано… ну как что, бухла там или табака… или конфет. Ничего такого! Ну да, я ругался, а кто не ругался? Я ругался, потому что он то притащит, что не заказывали, то сдерет втридорога, и еще права качает… еще и цену накручивает за услуги свои. Пользуется, что мы сами выйти не можем… Все ругались, не только я, господин инспектор! Кто — все? Ну так… Лам ругался из нашей группы. И Кэсс из третьей параллельной. И еще девчонки, я видел, орали на него… да многие ругались, жмот был этот Дедуля, и горазд на нас наживаться… я не к тому, что рад, что он помер, господин инспектор, я к тому, что все ругались, и я ругался, и все ругались… кто конкретно? Да я ж сказал, Лам и Кэсс… а! Ламфрен Рогге и Кассий Хольцер…

На фоне этих признаний вчерашняя ссора Ро и Дедули несколько полиняла. У Конрада Бакера было свое небольшое дело по снабжению учеников разными недозволенными товарами. Откуда, интересно, ученики брали деньги? Может, кому-то родители давали?

Фоули страшно разозлился, обнаружив недопустимую деятельность у себя по носом.

— Ну-ка перечисли всех, кто с истопником торговал, — прошипел он, нависнув над бедным парнем, тот даже голову в плечи вжал, — давай, давай, поименно! Всех, кого знаешь!

— Так я ж сказал…

— Кто еще? Девчонки? Какие девчонки?