разбираюсь, хорошо умею. Если ты вечером выпьешь мой отвар, то уже утром никакого кашля не будет.

— Н-н-да? — недоверчиво протянула Белка. — Ну, ладно. Давай… кхе… попробуем.

Поиск поляны, густо поросшей голубыми цветами горноцвета, не занял много времени. Пока они вдвоём бродили по окрестностям Хелгена, Белка держалась чуть сбоку и сзади от Мордана. И как раз, когда он подумал, что можно было бы рвануть вперёд и, скрывшись в густых зарослях папоротника, сбежать, она словно бы прочитала его мысли и сказала:

— Не пытайся удрать. Моя стрела… кхе… тебя всегда догонит.

И Мордан отказался от этой идеи.

Всё получилось, как он и говорил. К вечеру отвар был готов, Белка, кривясь и морща веснушчатый носик, выпила его, а на утро кашля словно не бывало, и все стали поглядывать на Мордана с уважением. Но окончательно помог ему завоевать доверие разбойников пещерный медведь.

В тот же день сразу после завтрака орки отправились на охоту, но довольно скоро один из них прибежал весь залитый кровью и громко завопил:

— Медведь! Медведь Болога порвал! Эй, знахарь, беги помогай!

Мордан, прихватив книгу, побежал вслед за орком, эльфийка с сиродильцем направились следом. Вскоре перед ними предстала жуткая картина: на поляне лежал заколотый рогатиной огромный медведь, а рядом с ним в луже крови сильно израненный орк. Глаза его были закрыты, изо рта вырывались короткие хриплые стоны.

— Давай, знахарь, лечи! — накинулся Малог на Мордана.

— Да как я?.. Чем? У меня же ничего… — залепетал тот, совершенно не понимая, что он может тут сделать.

— Вылечи брата мне! — заревел орк, схватил Мордана за плечи и затряс так, что голова заколыхалась у него, словно колокольчик на ветру.

Эх, семь бед — один ответ! Мордан, высвободившись из орочьих лапищ, открыл книгу и быстро нашёл заклинание для исцеления ран. Зачем-то энергично потёр ладони друг об друга, наложил их на грудь, глубоко пропоротую медвежьими когтями (кровь неприятно увлажнила пальцы) и, подглядывая в книгу, стал шептать заклинание. Раз, другой, третий, четвёртый…

— Не выходит ничего, — проворчал над ухом сиродилец. — Никакой пользы от ведовства, токмо вред один.

Мордан закрыл глаза и стал мысленно повторять заклинание, представляя, как его жизненная сила переливается в тело орка и наполняет его изнутри словно бы светом.

— Кровь… — раздался над другим ухом голос удивлённой эльфийки, — кровь сворачивается. Раны затягиваются.

Мордан, не прекращая читать заклинание, открыл глаза и увидел: жуткие борозды стягиваются, бледнеют, превращаются в шрамы, кровь словно бы всасывается в зеленоватую орочью кожу. Веки раненого задрожали, поднялись, закатившиеся глаза вернулись в обычное состояние.

— Ма… лог, — прошептал орк.

— Болог! Братишка! — другой орк упал на колени рядом, нежно подложил ему руку под голову. — Живой!

Вдруг оба орка плавным круговым движением сдвинулись куда-то из поля зрения Мордана, всё стало расплываться, перед глазами очутилось высокое серебристое небо, и откуда-то издалека донёсся тягучий голос Малога:

— Э, висельник! Ты чего? Сомлел?

И всё исчезло.

Очнувшись, Малог обнаружил себя уже опять в Хелгене, в полуразрушенной башне, где и обитала компания, в которую его угораздило затесаться. Он приподнялся с оленьей шкуры и огляделся.

— Очухался, разрази меня Малакат! — воскликнул Малог, подошёл и помог ему встать на ноги. — Это чегой-то тебя сморило?

— Волшба много сил отнимает, — сказал Мордан и облизнул пересохшие губы. — Есть попить что-нибудь?

Ему дали и попить, и подкрепиться, а затем все четверо завели серьёзный обстоятельный разговор. Мордан отвечал вежливо, но скупо.

— Откуда сам-то будешь?

— Из Фолкрита.

— Куда шёл?

— Никуда. Бежал оттуда.

— Почему?

— Ищут меня.

— За что?

— За кражу и за убийство четырёх человек.

Малог, тот самый, который пытался его повесить, расхохотался и дружески хлопнул Мордана по плечу, чуть его не сломав.

— А парень-то — наш! Такой же лихой! За что убил? Чего украл?

— За что надо, за то и убил, — угрюмо сказал Мордан. — А украл книгу. Хочу магии научиться.

Малог повернулся к своим приятелям:

— Я считаю, надо его к нам в шайку взять. Будет с него польза.

— А он сам-то хочет к нам? — ворчливо спросил сиродилец.

— Хочешь к нам? — обратился Малог к Мордану.

— А чем вы занимаетесь?

— Так знамо чем — разбоем!

Мордан помолчал несколько мгновений и сказал:

— Да, хочу.

Вот так он и стал членом шайки разбойников. Входили в неё лишь четверо, не считая самого Мордана: два брата орка, босмерка и сиродилец. Того орка, который был больше, звали Малог гро-Душник, того, что меньше — Болог гро-Душник. Они были уроженцами какой-то орочьей крепости в Пределе, но, достигнув совершеннолетия, покинули родное гнездо и отправились на восток на поиски удачи. Вопреки пугающему виду и грубым манерам братья оказались прекрасными товарищами. Мордану они казались большими детьми: наивными, смешливыми, любопытными, иногда жестокими. Точно так же смотрела на них босмерка Белка, которая ростом в лучшем случае доходила до середины груди Болога, но порой командовала орками, словно строгая мать, а они слушались её, лишь изредка робко огрызаясь. Она была родом из Валенвуда, но какие-то внутренние распри заставили её покинуть родину и податься на север. Однажды Мордан поинтересовался у Малога, дескать, неужели её действительно зовут Белка? Малог ответил, что у неё имя с элем. На непонимающий взгляд Мордана он пояснил: «Ну там в начале какая-то энта их эльфийская дребедень — тыр-пыр, восемь дыр — а в конце эль». Белка была резкая, насмешливая и быстрая, отличная охотница и стряпуха. Мордан её немного побаивался. Дочь валенвудских лесов отвечала за всю внутреннюю жизнь шайки. А вот всеми внешними делами ведал сиродилец по прозвищу Калдай. Как узнал Мордан, этим словом на юге, в коренных имперских землях называли кистень. По именам в шайке называли только орков (к Мордану, кстати, прилипла кличка Висельник). Калдай знал чуть ли не всех торговцев Скайрима и отвечал за сбыт награбленного. Был он замкнутый, сварливый и довольно долго относился с прохладцей к Мордану, особенно к его магическим упражнениям. Как пояснила однажды Белка, во время войны маги, ниспослав огненный дождь, сожгли дотла родную деревню Калдая где-то под Бравилом, и в пожаре погибла вся его семья. После этого он и ушёл куда подальше, в конце концов, добредя до Скайрима. Узнав об этом, Мордан старался не попадаться Калдаю на глаза во время своих занятий магией.

А занимался он усердно, отчаянно, самозабвенно, порой до глубокого бессилия и обмороков. Заклинания, записанные в книге, яростно сопротивляясь, отбиваясь, ускользая, постепенно уступали его упорству. С каждым днём Мордан всё больше знал, всё больше умел, всё увереннее чувствовал