Вулф налил себе пива и выпил. Луэллин Фрост молчал, уставившись на него. Я быстро занес в записную книжку тезисы монолога и одобрительно кивнул шефу, отдавая дань его красноречию.

— Но позвольте, мистер Вулф, — заговорил наконец обескураженный клиент. — Мы не договаривались, что вы поедете туда… то есть я хочу сказать, что я не предполагал, что придется поехать… — Он помолчал, подыскивая доводы. — Я не ставлю под сомнение договоренность. У меня и в мыслях не было ничего такого. Я просто спросил, можем ли мы считать, что инцидент исчерпан, и сколько я вам должен?

— Я вам ответил: десять тысяч.

— Но у меня нет такой суммы, во всяком случае, сейчас. Может быть, мне удалось бы собрать ее, ну, скажем, за неделю. Но даже если соберу… Господи, за два часа работы…

— Вы платите не за работу. Я не допущу, чтобы из-за ваших прихотей страдала моя репутация. Да, я продаю свои способности, но не следует принимать меня за мелкого торговца или какого-нибудь фокусника. Я — художник. Представьте, вы заказываете Матиссу картину. Он принимается за работу, набрасывает эскиз, делает первые мазки, и тут вы сдираете с подрамника холст и заявляете: «Хватит! Сколько с меня?» Вы можете сказать, что сравнение неудачное. Но каждый художник честолюбив, и у меня есть честолюбие. А в вашем воспитании я вижу серьезные пробелы. Вы даже не понимаете, как возмутительно ведете себя.

— Господи! — Фрост выпрямился, посмотрел в мою сторону, словно ища поддержки, потом снова перевел взгляд на Вулфа. — Ладно, согласен — вы художник. Но я уже сказал, у меня сейчас нет десяти тысяч. Что, если я проставлю на чеке не сегодняшнее число, а другую дату, например, на неделю вперед?

Вулф мотнул головой.

— Вы можете распорядиться об отсрочке платежа. Но у меня нет оснований вам доверять. Вы ожесточены, чего-то боитесь. Кроме того, за такие деньги клиенты вправе ожидать больших результатов, и я еще должен потрудиться, чтобы заработать их. Единственно разумный путь…

Его прервал телефонный звонок. Я повернулся к своему столу и снял трубку. Недовольный мужской голос спросил, кто говорит. Я назвал себя и через полминуты услышал другой голос с очень знакомыми интонациями. Слова моего собеседника на том конце провода вызвали у меня улыбку, и я сказал Вулфу:

— Это инспектор Кремер. Говорит, что один из его людей увидел вас у Макнейра и чуть не отдал богу душу от удивления. Сам он тоже чуть не помер, когда узнал об этом. Говорит, ему доставило бы удовольствие коротко обсудить по телефону убийство Молли Лок.

— Ему, может, и доставило бы, а мне — нет. Скажи, что я занят.

Мне пришлось продолжить разговор с Кремером. Он был настроен очень даже дружелюбно — как человек, у которого кончился бензин в безлюдном месте, и вдруг мимо проезжает автомобиль.

— Он мог бы сам заскочить часиков в шесть, — продолжал я передавать шефу сказанное, — выкурить сигару и сопоставить наблюдения. Говорит, дело неотложное.

Вулф кивнул, и я сказал Кремеру, чтобы он приезжал.

Луэллин Фрост встал и, тараща глаза то на Вулфа, то на меня, спросил без прежней напористости:

— Это инспектор Кремер? Он что, придет к вам?

— Угу, попозже, — отвечал я, потому что Вулф уже откинулся в кресле и закрыл глаза. — Он частенько заглядывает на огонек. Особенно если у него на руках какое-нибудь пустяковое дело.

— Но ведь он… Ведь я… — Вид уЛуэллина, прямо скажем, был неважнецкий, но он справился с собой. — Черт! Мне нужно срочно позвонить.

— Милости просим.

Я освободил стул, он плюхнулся на него и сразу же, не заглядывая в записную книжку, начал набирать номер. Руки у него тряслись, но, судя по всему, он знал, что делает. Я молча наблюдал за ним.

— Алло, алло! Это вы, Стайс? Говорит Лу Фрост. Отец еще на месте? Тогда попробуйте соединиться с конторой мистера Макнейра. Па, это ты? Да, я. Скажи, тетя Кэлли еще там? Что, ждет меня? Послушай, я говорю из кабинета Ниро Вулфа, Тридцать пятая Западная улица, дом девятьсот восемнадцать. Нужно, чтобы ты и тетя Кэлли срочно приехали сюда. Нет, по телефону не объяснишь. Вы должны приехать. Честное слово, это от меня не зависит. Ну и что? Вези ее сюда. Вы можете добраться за десять минут. Нет, это частный дом.

А Вулф так и сидел с закрытыми глазами.

Сборище в тот день было — закачаешься! Я частенько перелистываю тогдашнюю запись, чтобы от души позабавиться. Дадли Фрост оказался едва ли не первым человеком в доме Вулфа, который заговорил хозяина до умопомрачения. Правда, благодаря пространности своих речей, а не их содержанию. Однако же действительно до умопомрачения.

Они прибыли в самом начале третьего, и Фриц тут же провел их в кабинет к Вулфу.

Первой вошла Калида Фрост, мамаша Елены, тетя Кэлли, как звал ее Лу, хотя правильнее было бы — поскольку закадычными друзьями мы так и не стали — представить ее как миссис Эдвин Фрост. Разумеется, это оказалась та самая дама средней упитанности с прямой спиной и властным ртом. Она была привлекательна, хорошо сложена; глаза карие с рыжеватым оттенком, напоминающие цветом темное пиво, смотрели прямо, не выражая, впрочем, никаких чувств, но вообще она не очень походила на мать юной богини. Дадли Фрост, отец Луэллина, был грузен, тянул фунтов на двести, но не столько по причине ожирения, сколько из-за высокого роста. Под стать его седой шевелюре были и аккуратно подстриженные серые усики, а нос от какого-то давнего неосторожного столкновения был немного свернут набок. Впрочем, разглядеть сей недостаток мог только такой опытный наблюдатель, как я. В довершение отмечу дорогой серый костюм в тонкую полоску, с щегольской красной гвоздикой в петлице.

Луэллин встретил их у дверей и представил нам. Дадли Фрост торопливо бросил Вулфу и мне: «Здрасьте», а я уже подтаскивал посетителям стулья. Старший Фрост сразу насел на младшего:

— Отчего такая срочность, дорогой мой? Случилось что-нибудь? Осторожнее, Калида, у тебя сумочка сейчас упадет! Может, вы меня просветите, мистер Вулф? По правде говоря, у нас сегодня составляется хорошая партия в бридж. В чем проблема? Сын кое-что рассказал мне и моей невестке миссис Фрост, и мы решили, что ему надо ехать к вам.

— Мистер Вулф требует десять тысяч! — одним духом выпалил Луэллин.

— Правда? — хохотнул Фрост-старший. — Видит бог, я бы и сам от таких денег не отказался. Кстати, было время… Впрочем, это уже древняя история. — Он посмотрел на Вулфа и поинтересовался: — И зачем вам десять тысяч долларов, мистер Вулф?

Вид у Вулфа был угрюмый, он понял, что болтовня Фроста засасывает, как трясина, и произнес низким, зловещим тоном:

— Чтобы положить их на свой банковский счет.

— Ха-ха! Прекрасно сказано! И самое интересное, что я сам напросился, черт меня побери! Строго говоря, вы дали единственно верный ответ на мой вопрос. Мне надо было спросить… гм, что я должен был спросить? Ах да! Какие у вас основания требовать десять тысяч долларов — и у кого? Надеюсь, не у меня, поскольку у вашего покорного слуги их попросту нет. Сын сообщил мне, что попросил вас в преддве… в предварительном порядке выполнить определенную работу. Уверяю вас, это он по глупости. Мой сын — великовозрастный оболтус, но разве можно рассчитывать получать десять тысяч от человека только потому, что он оболтус? Вряд ли, ибо такой суммы у него тоже нет. И у моей невестки, насколько мне известно. Может, я не прав, Калида? Есть ли смысл продолжать наш разговор? Мне кажется, он безрезультатен.